— Да за ради бога! Сообщайте, я не против! Благодарю вас, доктор, — и, пожав мне руку, вышел из морга. Больше я его никогда не видел.

После этого визита жизнь снова потекла в прежнем темпе: работа, дом, друзья, отдых на речке. Так продолжалось примерно десять дней. А потом снова был труп с автодорожки. На том же самом месте с дороги слетел «жигуленок», и погиб водитель. У него при себе не было документов, лицо его было настолько изуродовано, что смысла описывать словесный портрет никакого не было. Вскрывать я его шел с опасением: а вдруг тоже огнестрел или еще что-то? Однако никаких неожиданностей не было. Они начались, когда пришли результаты дактилоскопии. Этим неизвестным оказался неоднократно судимый… Пиджак — да, да, тот самый, что меня пытался купить. Вот только его никто торжественно не забирал, и пролежал он в морге почти неделю, и был похоронен за государственный счет.

А когда пришли результаты всех дополнительных методов исследований и я закончил экспертизу, приехал следователь. Был он довольно мрачен и малоразговорчив.

— Ну, как успехи?

— А никак. Дело практически закончили, в архив вот сдаю. Сейчас твое заключение присобачу к делу, прокурор подпишет — и все… в архив! Кто будет упираться и искать бандюгана, который замочил другого такого же бандюгана? Да мы и так знаем, кто организовал убийство этого… помощника Тихона.

— Да ты что? Правда раскрыли?

Следователь помолчал и нехотя ответил:

— Раскрыть-то раскрыли. Вот только доказухи нет, а посему — в архив!

— Расскажешь?

Он снова помолчал, и я, для ускорения процесса, достал из сейфа пятизвездочную смазку. Разлили и смазали.

— В общем, история банальная до предела и сто раз описанная в детективных романах, сюжеты которых взяты из жизни, — начал следователь. — Вот такой сюжетик и разыгрался почти на твоих глазах. У Тихона был близкий друган-подельник. Тоже законник. И был быстро растущий, набирающий силу молодой ворюга-бандюган — энергичный, умный, целеустремленный. Я Пиджака имею в виду. Через пару лет, кстати, его тоже могли бы короновать на сходняке. И вот, чтобы укрепить свое влияние и ускорить процесс, он и решил убрать с дороги, то есть банально грохнуть, помеху… ну того, которого ты тогда вскрывал. Все прошло гладко, снайпер не подвел, вот только сам Пиджак ошибся. Кстати, ты в тот день был в одной минуте от смерти, доктор!

— В смысле?

— Я и повторяю: Пиджак ошибся. Он посчитал, что за тысячу долларов любой безденежный врач исполнит все его прихоти не только бегом, но еще и на полусогнутых. А когда ты уперся, Пиджак понял, что вскрывать будут, и он испугался! Он осознал, что грубо ошибся. Ведь если бы труп просто вскрыли и увидели огнестрел, то для него никаких осложнений бы не было: он на тот момент был абсолютно вне подозрений. А когда ты отказался, он понял, что Тихон пронюхает о его наезде на эксперта, что это породит подозрения у Пахана… и тогда он спонтанно решил убрать того, кто знает о его стремлении не вскрывать труп, то есть тебя!

— Ни фига себе, — нервно сказал я и хлопнул почти полный стакан.

— Да, он уже хотел зайти вслед за «быками» и шмальнуть в тебя, но тут появился ОМОН. И он не решился. Он не стал. Он понял, что Пахан все равно докопается до его действий, и ударился в бега. Но Тихон, после толковища с тобой, его из норы все равно достал и, позагоняв ему иголки под ногти, все у него выспросил, а потом предложил выбор: или незамедлительно пуля в лобешник, или он садится за руль и повторяет трюк… того, погибшего. И дал слово, что если Пиджаку повезет и он останется жив после падения с обрыва, то Тихон его прессовать больше не будет — даже леченье оплатит. Пиджак рискнул… но ему не повезло! Вот такая история…

Мы молча допили коньяк. Потом я встрепенулся и спросил:

— А откуда вы все это узнали… раз доказательств нет?

Следователь помолчал и очень неохотно ответил:

— С «братвой» Тихона плотно работает ФСБ… Они кое-что скинули, да и у нас самих какая-никакая агентурка там имеется, — он снова помолчал. — Сам понимаешь, больше ничего я тебе, Виталька, не скажу… И так лишнего наговорил.

— Да, а того, кто на курок нажимал, нашли? Или хотя бы знаете, кто он?

— Нет! И не нашли, и не знаем, кто он, и нет никаких намеков. Это кто-то левый и совершенно темный. Им, кстати, очень Тихон интересовался… и не исключено, что Пиджак, после очередной иголочки под ноготок, слил своего стрелка.

Мы еще посидели немного. Я предложил добавить, но следователь отказался и уехал в прокуратуру.

А я в тот день напился!

Да, и последнее. Примерно через месяц после этого разговора я пришел утром на работу, а санитарка у меня спрашивает:

— Витальиваныч, а что это за коробка у дверей стояла? Утром дверь отмыкаю, а она у порога стоит. Подумала, что ты забыл, и убрала ее вон туда, — и показала в конец коридора.

— Понятия не имею. Это не моя!

Короче, когда мы ее распаковали, то обнаружили 12 бутылок коньяка под названием «Наполеон». Приехавший следователь сказал, что две такие бутылки сто`ят минимум мою месячную зарплату, а то и побольше. Конечно, мы со следователем этот коньяк уничтожили — примерно за месяц, ну или чуть больше. Но еще в самом начале уничтожения пришли к выводу, что подбросить в закрытое помещение дорогущий коньяк в силах только богатому и опытному человеку: например, Тихону… Вернее, его подручным.

Вот такой кусочек неспокойной жизни из лихих 90-х…

Некоторое время мы оживленно обсуждали, как воспринимать и оценивать этот ящик коньяка: взяткой или нет? Надо было его брать или нет? Мнения в споре распределились почти поровну, причем каждая сторона приводила убойные — с их точки зрения — аргументы. В этом споре истина так и не родилась, наверное, просто не успела, зато родился, простите, проснулся Вильгельм Самуилович, наш аксакал, коллега, проработавший экспертом почти четыре десятка лет. Покряхтывая, он повернулся в кровати, откинув одеяло, сел и, широко зевнув, сказал:

— Детки, что вы спорите, как раввин с муллой? Так же громко и бестолково, — Затем, почесав свой необъятный живот, продолжил: — Вот я спрошу вас, господа спорщики: приходилось ли вам пить медицинский спирт? Ну тот, что дают каждому из вас в отделении, а?

Ответ всей спорящей компашки был дружно единогласен: конечно, приходилось, мы же не больные!

— Ну, вот вам и ответ. Вы, — он показал на тех, кто утверждал, что коньяк — это взятка, — сами регулярно используете медицинский спирт не по назначению, а попросту воруете! Да, да — воруете! Имеются все формальные признаки такого деяния! Или на крайний случай это можно назвать так: использование служебного положения в личных и корыстных целях. — И при этом он щелкнул пальцами по горлу! — Вы уж тогда определитесь… Ну как в том анекдоте: или крестик снимите, или трусы оденьте! То есть: коль пьете спирт — не судите за коньяк, или наоборот — не пейте и судите! И потом: этот ящик коньяка — такая малая компенсация эксперту и за нашу сволочную работу, и за то, что он чуть-чуть не погиб, что спорить за этот коньяк просто неприлично!