– Много чести – с ними сидеть, – отрезал дед. – Юлия, уже поздно, иди спать. Завтра утром у меня приемные экзамены в академии, а тебе – ехать в аэропорт встречать Павла. Еще ты должна будешь что-нибудь приготовить на обед: мальчик прилетит голодным. Не забудешь? Или написать утром записку?

– Да вспомню, вспомню… – поморщилась Юлька. – Щас уже спать пойду. А… а почему ты говоришь, что Сова несчастная?

Игорь Петрович ответил не сразу. Встал, прошелся по комнате, аккуратно поставил обратно на полку «Историю Наполеоновских войн», прикрыл створку окна. Зачем-то снова надел очки и внимательно посмотрел на внучку.

– Я тебе, Юлия, всегда говорил, что семья для человека – главное в жизни…

– Ага. Особенно кузены из Иркутска, – кисло вставила Юлька.

Дед, словно не слыша, продолжал:

– Ты еще слишком молода, а с возрастом поймешь, что только близкие люди дают нам силы жить. И Маргарита Владимировна – не исключение.

– У нее же никого нет!

– В том все и дело. А когда-то все было – и муж, и дочь. Но Анатолий Иванович, царство ему небесное, умер очень рано, а дочка… – Игорь Петрович замолчал. Затем задумчиво продолжил: – Такая яркая была девушка, высокая, с роскошными рыжими волосами, которые она никогда не заплетала…

– Она тоже умерла? – пропищала Юлька.

Дед открыл было рот, чтобы ответить, но в это время из прихожей зазвонил телефон, и он пошел брать трубку. Юлька галопом проскакала в свою комнату и со всей силы захлопнула за собой дверь.

По ее спине поползла липкая дрожь. От открытого в темный двор окна неожиданно повеяло могильным холодом. Судорожно вздохнув, Юлька обхватила плечи руками. Господи… Дочь, рыжие волосы… У той тетки, которая прикатила сегодня к Сове, которая потом упала в обморок… или не упала… Она же тоже была рыжая! И высокая! Господи, но она же… Она же умерла! Дед сказал: «Яркая была девушка». Была!

Юлька схватилась за мобильный телефон – звонить Белке или Сереге, но, посмотрев на часы, вовремя одумалась. Села на кровать и в течение получаса вспоминала все, что читала и смотрела о жизни привидений. Доведя себя до трясучки, она кинулась запирать окно, задвигать занавеску и баррикадировать табуреткой и музыкальным центром дверь. Обеспечив себе таким образом некоторую безопасность, бесстрашная гроза двора Полундра прыгнула в постель, сунула голову под подушку, накрылась одеялом и подумала, что теперь от страха не заснет ни на минуту. Но уже через пять минут незаметно провалилась в сон.

Будильник, заведенный Игорем Петровичем, прозвенел ровно в шесть утра. Сквозь сон Юлька слышала, как дед встал, как он делал зарядку и завтракал на кухне (как всегда, овсянкой и молоком). Потом хлопнула дверь: Игорь Петрович уехал в академию. Через четверть часа надо будет вставать и Юльке. «Еще сколько спать можно…» – подумала она. И – отключилась.

Глаза открыла от пронзительного звона. Надрывался телефон в прихожей.

– Мамочки! – ахнула Юлька, взглянув на часы. – Проспала все на свете!

Босиком кинувшись к телефону – рядом с аппаратом сидела Мата Хари и удивленно смотрела на него зелеными глазищами, – она сорвала трубку и гаркнула:

– Але!

– Полундра, давай на выход! – послышался в трубке бодрый голос Атаманова. – Базар есть.

– У меня тоже! У меня тоже базар! Серега, конец мне, горю, дед убьет!

– Ты что, опять на его диссертацию колу вылила?

– Хуже! В аэропорт проспала! Самолет через полчаса сядет! Господи, Серега, что делать?

Атаманов думал ровно четыре секунды.

– Лети сюда, я завожусь.

Юлька кинулась одеваться.

Когда она через три минуты, растрепанная, в футболке наизнанку, на ходу застегивая сандалии, выскочила из подъезда, чудо техники под названием «Ява-700» уже фырчало у кромки тротуара. Мотоцикл был старый, разбитый и ездил, по выражению Игоря Петровича Полторецкого, «на одном божьем благословении». Батон с Атамановым приволокли его с какой-то свалки и почти месяц вместе с дядей Колей, отцом Батона, возились с ним, надеясь реанимировать. Реанимация, к крайнему удивлению всех троих, полностью удалась: старый мотоцикл начал вполне прилично бегать. Правда, пацанам пришлось пообещать Батонову папаше, что эксплуатация сего пенсионера будет производиться исключительно в близлежащих дворах. До сих пор друзья данное слово держали, но… Разве мог Атаманов не выручить боевую подругу?

– Садись, шлем надевай – и погнали! Какой аэропорт?

– Внуково. Серега, а…

Конца фразы не расслышали ни Атаманов, ни сама Юлька: старая «Ява», взметнув столб пыли, с места взяла в карьер.

Атаманов выжал из древнего мотоцикла все, что мог. Они вихрем пронеслись по городу, пролавировали в страшнейшей пробке на Окружной, чуть не заглохли на перекрестке (даже из-под шлема Юльке было слышно, как ругается страшными словами Атаманов), но к стоянке перед аэропортом Внуково подлетели с опозданием всего на пятнадцать минут. Юлька слезла с мотоцикла, не смогла устоять на подгибающихся ногах и в изнеможении села прямо на нагретый солнцем асфальт. Голова шла кругом, в животе что-то постыдно тряслось.

– Знаешь что, Серега… Ну тебя! Ни в жисть с тобой больше не поеду! Больной ты на всю голову…

– Сама ты больная! – обиделся Атаманов. – Вопила на весь дом, что горит-опаздывает, а теперь…

– Ну да, опаздываю. Но соображать-то надо! На Окружной за нами чуть менты не погнались!

– Я нормально ехал! Просто на мотике всегда быстро кажется. Нет бы спасибо сказать, орет тут еще… И хватит уже, расселась! Раз опаздываешь – беги! А я «Явку» посторожу.

Полундра сильно сомневалась, что атамановская «керосинка» нуждается в охране, но злить Серегу было опасно, да и время поджимало. Поэтому она бросила Атаманову шлем, помахала рукой и побежала к зданию аэропорта.

– Майку переодень, дура! – крикнул Атаманов ей вслед, но Юлька не услышала.

В аэропорту было людно, шумно и прохладно. Поежившись, Юлька завертела головой в поисках табло с объявлениями о прибывших рейсах. Огромная черная панель обнаружилась прямо у нее над головой, Юлька сощурила глаза, ища объявление о прибытии рейса из Иркутска… и внезапно ее обдало знакомым горьковатым запахом. Моментально вспомнилось вчерашнее амбре, исходящее от лежащей в кресле рыжей. Автоматически Юлька повернула голову… и чудом удержалась на ногах. В двух шагах от нее стоял вчерашний призрак… дочка Совы, рыжая… в общем, та самая.

Она действительно была рыжая, как морковка, и волосы точно так же рассыпались по плечам и спине. Только сейчас рыжая была одета не в голубой костюм, а в джинсы и зеленую футболку. Но запах – тот же самый, тут Юлька ошибиться не могла. Рыжая была не одна: рядом с ней стояла худенькая девушка с коротко стриженными черными волосами. Обе дамы довольно сердито разговаривали по-английски. Рядом, у их ног, стоял огромный чемодан, весь облепленный рейсовыми наклейками. В международном языке Юлька сильна не была и только напрасно потратила пару минут, пытаясь вникнуть в суть беседы. Наконец одно слово – «диамантс» – показалось ей знакомым. Наказав себе вечером непременно заглянуть в словарь, Юлька скроила скучающую мину, надвинула на лицо козырек бейсболки и переместилась так, чтобы получше рассмотреть пришелицу с того света.