в детскую. Комнату мягко освещает ночник, а под прозрачными пологами, увенчанными коронами, в своих кроватках спят мои принцессы.

Как бы я вывез, если бы не Лера и дочки?

Сзади открывается дверь. Босые ноги шлепают по паркету. Тонкие руки обвивают мою шею, а два упругих полушария вжимаются в спину чуть пониже лопаток.

— Вот ты где! А я жду…

— Какие же они классные, — киваю на дочек. И не могу наглядеться.

Даже поверить сложно. Мы с Лерой создали двух идеальных принцесс. Если кто скажет, что это обычные девочки, сразу получит от меня в лоб!

— Зайчатки! — любовно тянет жена.

Наклонившись, на автомате касается губами лба Анечки, а затем Аленки.

— Они горят, Тима, — охает не веря. И добавляет требовательно. — Срочно вызывай Надю и врача!

Глава 6

6

Тимофей

Вертолет поднимается в воздух и постепенно становится маленькой точкой. Не отрываясь, смотрю, пока не исчезнет из виду.

— Поедем, — еле слышно просит за спиной Богдан. Переминается с ноги на ногу. — Завтра сложный день.

— Ага, — киваю, не двигаясь с места. Ни сил, ни желания возвращаться в пустой дом, откуда внезапно вытекла жизнь.

«Только бы все обошлось!» — молю безмолвно. И снова прокручиваю в башке события этой беспокойной ночи. Даже я запаниковал, когда на термометре высветилось тридцать девять.

С какого хрена?

Думал, жену накроет истерика. А нет! Лера как-то быстро собралась с силами. Даже подгузники сняла с дочек. Какое-то лекарство выдавила в ротик каждой малышке.

А я тем временем дрожащим голосом просил Торганова помочь. Спросонья Витя долго не думал. Вызвал санавиацию и отправил мою семью в город, где врачи и оборудование лучше.

Я не спорю. Торганову виднее. Они так всех на уши поднял.

Не выпуская из рук мобилу, с неохотой сажусь в Столетовскую тачку. Устало смотрю на темный экран айфона.

«Позвони мне, Лерочка», — прошу умолкнувшую на время трубку.

— Сейчас пока их примут. Пока девчонок твоих полечат. Лера же с места не сдвинется, пока опасность не минует. Повезло тебе с ней. И Щербинина рядом. Вовремя ты ее трудоустроил…

— Ага, — киваю на автомате. Все будет хорошо. Знаю. Чувствую. Но пальцы предательски дрожат, а небо тяжелым пологом опускается над уснувшим городом.

На душе кошки скребут от безысходности.

— Завтра с утра к ним поеду, — цежу негромко.

— Вместе и рванем, — соглашается мой верный друг и оруженосец.

«Лерочка, напиши, что надо. Завтра все привезу», — отбиваю сообщение жене. И снова напряженно пялюсь в темный экран телефона.

— Поспи, — просит Богдан, когда мы вваливаемся в дом. На кухне горит свет. Разбросаны какие-то вещи. Только собака дрыхнет, вытянув лапы. И мне самому хочется завыть от безысходности.

— Хочешь, бахнем успокоительного, — предлагает Богдан. Дурашливо трет коротко стриженный затылок. Глядит печально.

— Да ну? Завтра в город ехать, — усмехаюсь криво. И тут же соглашаюсь. — Давай! Вискарь кажется остался.

В руках тренькает сотовый.

«Лера!» — спохватываюсь я. Но это звонит с отчетом Торганов.

— Там все нормально, Тима. Температуру сбили. Мне зав. отделением позвонил, отчитался.

— Какой диагноз? Я ничего не пойму, Витя… Они же здровенькие были…

— Это же младенцы, братан. Там до года все очень хрупко, — вздыхает Торганов и хочет еще что-то добавить, как трубку у меня забирает Богдан и командует резко.

— Тор, быстро собрался и сюда. Мы тут бухать собрались.

Кошусь на часы, половина третьего.

Витя наверняка откажется. Но я ошибаюсь.

— Сейчас буду, — рапортует наш чистенький доктор. И через несколько минут уже вламывается в мой дом.

— Сначала тетю Розу помянем, — командует Богдан, разливая по стаканам жидкость цвета охры.

Витя задумчиво проводит ладонью по мускулистой широкой груди и вздыхает тяжко.

— Завтра голова болеть будет. Хорошо хоть плановых нет…

И переводит усталый взгляд на меня.

— Не боись, Тима. Прорвемся!

Отмахиваюсь, поморщившись. Когда и чего я боялся! А у самого поджилки трясутся и сердце пропускает удар, стоит только подумать о дочках. Как там они?

— Давайте, пацаны, — хлопочет Богдан, доставая из холодильника нарезку, соленые огурцы и еще какую-то снедь.

Отрешенно наблюдаю за его расторопными действиями, а у самого на душе кошки скребут.

Не радует меня эта скатерть самобранка. Обнять бы сейчас Леру. Прижать к себе, зарывшись носом в волосы. И хоть немного отвлечься от горестных дум. Мама… А тут еще девчонки заболели.

Телефон на столе не успевает даже звякнуть, как я стремительно подхватываю его.

— Да, Лерочка, — хрипло зову в трубку.

— Тима, у нас вроде все нормально, — вздыхает жена. — Помощь оказали. Обошлось без ИВЛ. Но неделю продержат. Хотят посмотреть динамику…

— Ну если надо, — поднявшись из-за стола, отхожу в гостиную. На автомате провожу подушечками пальцев по каминной доске. Утыкаюсь взглядом в фотографии. На одной родители. Уже пожилые, но веселые. А на другой — улыбаются дочки в одинаковых розовых комбинезончиках и таких же шапках с помпонами.

— Что ты делаешь? — тихонечко спрашивает жена.

— Смотрю фотки на камине, — признаюсь как на духу.

— Завтра приедешь?

— Обязательно. Напиши что нужно и сама ложись, — прошу ласково и добавляю тихонько. — Лер, я люблю тебя. И девчонок. Возвращайтесь скорее, а то я тут сдохну от тоски.

— Как врачи отпустят, — тянет в трубку Лера. — Только ты приезжай, Тима…

— Утром буду, — рапортую решительно.

А вернувшись к столу, прошу.

— Надо маму помянуть, пацаны…

Огненная жидкость обжигает нутро, на раз выбивая слезу. Смаргиваю вспоминая.

— Она же меня редко ругала… Даже за какие-то серьезные провинности.

— А помнишь, — улыбаясь, вздыхает Витя. — Мы с тобой лет в семь читали книжку «Откуда берутся дети»?

— Ага, — подхватываю, печально усмехаясь. — Отец тогда приехал из командировки, и я встретил его словами «Ура! Папа приехал! Привез сперматозоидов!»

Ребята смеются негромко.

А я, потянувшись за куском копченого мяса, размышляю вслух.

— Интересно, что девчонки мои выдадут…

— Дети все перенимают от родителей, — глубокомысленно заявляет Богдан. — Вам с Лерой при дочках нельзя ругаться…

— Своих заведи, — огрызаюсь без злобы и добавляю возмущенно. — Да мы и не ругаемся! С чего ты взял?

— Ну это пока, — глубокомысленно изрекает Столетов.

— Сейчас всеку, —