– А может, так и надо, – тяжело вздохнула помощница, – у нас соседка не уберегла мальчишку.

– Что случилось? – встревоженно спросил Владимир Петрович.

– А вот то, что вы сейчас рассказывали. Перебегал на красный свет и… – Люба замолчала.

– Да, это беда страшная, – Владимир Петрович откашлялся в кулак. – И что? Погиб?

– Погиб, – ответила Люба и вдруг с какой-то злостью в голосе добавила: – Я бы ее собственными руками придушила, сама виновата…

– Это еще почему? – удивился Владимир Петрович.

– Она сама всю жизнь перебегала дорогу на красный, да в неположенном месте, и пацана за собой таскала. Папа мой ей сто раз говорил: «Дашка, если своей жизни не жалко, хоть ребенка пожалей, ну почему ты все время перебегаешь дорогу на красный свет?»

– Это неисправимые люди, – вздохнул Владимир Петрович.

– Вы представляете, – продолжила Люба дрожащим голосом, – а когда ее Костик погиб, она моего папу обвинила, что, мол, накаркал. Голосила на весь микрорайон и моего папу проклинала.

– Да, люди склонны винить кого угодно, только не себя. Вообще-то я считаю, что во всех учебных заведениях, ну или хотя бы в школе, должен быть такой предмет, как ПДД. Ты знаешь статистику? Это же самая настоящая война – столько людей гибнет на дороге, просто кошмар. С этим что-то нужно делать. Вот стали штрафы повышать, строже наказывать, прав лишать. Это правильно. Но ко всем этим мерам еще нужно прививать культуру не только вождения, но и культуру пешехода. В основном, конечно, спрос с водителя. Наверное, это правильно. Сел за руль, смотри в оба. Но иногда пешеходы такое вытворяют – ни сесть ни встать. Просто диву даешься. Из-за сэкономленной минуты люди рискуют жизнями.

– Тут знаете, в чем дело, Владимир Петрович, – говорит Любаша, – мой папа любит так говорить: пешеход пешеходу рознь. Человек, который сам водит машину, выйдя из-за руля, ведет себя совершенно по-другому. То есть он может предвидеть последствия своего неправильного поведения. А если человек представления не имеет, как водить машину, он, соответственно, и на дороге, и на пешеходных переходах ведет себя иначе.

– Полностью согласен с твоим отцом, – закивал Владимир Петрович, – я однажды на переходе женщину в последний миг успел схватить за шубу и буквально вырвать эту дурочку из-под колес. Ты знаешь, что она сотворила? Перед самой машиной побежала на красный свет в гололед. Некоторые пешеходы так рассуждают: а, ничего страшного, затормозит. Но ведь не всегда все зависит от водителя. Я когда эту отчаянную женщину остановил, водитель, хоть и резко затормозил, проехал еще метров пять мимо нас, вернее прокатился, словно на салазках. Я и говорю женщине: видите, сколько бы метров автомобиль волок бы вас по дороге. Так она обиделась и еще меня дураком обозвала.

– Ой, я не раз наблюдала такую картину, – рассмеялась Люба, – у меня папа любит повоспитывать пешеходов. Остановится и давай стыдить: как вам не стыдно, взрослые люди, а бежите на красный свет! Какой пример молодежи подаете?

– Пешеходы, наверное, кланяются, благодарят водителя? – съязвил Владимир Петрович.

– Ну да, – закивала Люба, подыгрывая собеседнику, – и благодарят, и кланяются, – затем, рассмеявшись, добавила: – Дождешься от них, иной раз так укроют, хоть стой хоть падай… Ой, – вдруг вспомнила Люба, – заболтались мы, простите, Владимир Петрович, вам пора отдыхать.

– Ты за меня не волнуйся, Любаша. Я ведь дома, – он подошел к помощнице и взял ее за руку, – а вот тебе еще добираться домой. Давай, дорогая, советуйся с мамой, папой и перебирайся к нам…

– Хорошо, хорошо, – тихо сказала Люба, – сегодня же поговорю, если…

– А давай без этих «если»! – Владимир Петрович погладил девушке руку и тихо произнес: – Постарайся, чтобы они не запретили…

Не знаю, советовалась Люба с кем-нибудь или нет, но вскоре она перебралась к нам жить. С одной стороны, конечно, хорошо, а с другой… Во-первых, уже сильно тут не попрыгаешь, а во-вторых, как говорится, нет худа без добра – Люба приволокла с собой кота Фараона. Этого нам еще не хватало. Мало вам тибетского царя, так еще египетские фараоны нарисовались. Чего-чего, а вот такого коварства от Любы я не ожидал.

Хотя, если говорить откровенно, то, что в нашей семье появился кот, это еще полбеды. Котов я, что ли, не видел? Тут беда в другом – я таких наглых животных не встречал. Первое, что мы с Фукусимой от него услышали, так это надменное:

– А вы, собаки, тоже здесь жить собираетесь?

Нет, вы поняли вопрос? Скажите, кто так может спросить, придя в новую квартиру и встретив здесь старых жильцов?

– Что значит «собираетесь»? – отвечаю я. – Мы здесь живем.

– Хмяв, – хмыкнул египтянин и проследовал в комнату к Любе, бормоча: – Не понимаю я этих людей, ну зачем в квартиру тащить вот таких здоровенных собак…

Бессовестный! Я хотел гавкнуть ему вслед, но вовремя остановился – не хватало мне еще с котами лаяться. Пропади он пропадом. И где она его взяла. Эх, Люба-Люба! Ну и подарочек ты нам уготовила.

Видели бы вы его. Нос приплюснутый, глаза хитрые. И смотрит исподлобья. Словом, котяра.

Фараон поначалу был чрезмерно подозрительным животным. Всего боялся, от малейшего шума прижимал уши и словно опускался в окоп. На нас с Фуку «царь» всегда смотрел надменно, но с опаской. Мы все думали-гадали с подругой, отчего это он такой. Но однажды Люба рассказала, что случилось с бедным Фараоном в юности.

Поехали они как-то с родителями в деревню к родственникам. Разумеется, египтянина тоже с собой прихватили. Во двор боялись его выпускать, так и жил Фараон в доме. Сутками сидел на окне и всматривался вдаль, следил за воробьями и воронами, тыкая носом в стекло.

В доме жил парень Артемка четырнадцати лет – дальний родственник Любы. Он на месте спокойно не мог и пяти минут просидеть. И вот так случилось, что все куда-то разъехались, а парнишка от скуки решил поиграть с котом. Видимо, подумал, что тому тоже скучно, поскольку кот, как обычно, сидел на подоконнике, смотрел в окно и изредка позевывал.

Артемка в кладовке обнаружил старый армейский противогаз. Натянул его на голову, тихонько вышел из дома во двор, подкрался едва не по-пластунски к окну, в которое смотрел кот, и внезапно встал.

Вы представляете ту картину? Может, и грешно смеяться? Не знаю, как бы я повел себя в той ситуации. Но что вышло? Артем и Фараон смотрят друг другу в глаза, а разделяет их всего лишь тонкое оконное стекло. Реакция Фараона не подлежит никакому художественному описанию. От страха египетский царь расширил глаза и молча стал пятиться назад, забыв даже приподняться. Таким образом он дополз (или допопятился) до края подоконника и так же молча провалился вниз. Выглядело это, со слов Артема, смешно. Но в какой-то момент парень сообразил, что своими шуточками он мог основательно нарушить психику кота, и решил вернуться в дом, чтобы успокоить его. Но того невозможно было найти. Зато на подоконнике и на полу под ним красовалась приличных размеров лужа.