– Снимите эту шапку. Сейчас же, – повторила Изабелла.

Барбара знала, что это не принесет ничего хорошего.

– Командир, это очень срочно, по семейным обстоятельствам…

– И кого же из членов вашей семьи это касается, сержант? Если я правильно понимаю, ваша семья состоит из еще одного члена, который в настоящий момент находится в интернате для престарелых в Гринфорде. Не хотите же вы сказать, сержант, что вашей матушке вдруг потребовался ваш опыт полицейского? А?

– Это не интернат для престарелых, а частная клиника.

– Там есть сиделка? И нужен ли вашей матери уход?

– Что за глупые вопросы. Да, есть – и, конечно, нужен. И вы это прекрасно знаете.

– Ну и какие же ваши специфические знания понадобились вашей матушке?

– Ну, хорошо, – вздохнула Барбара, – это не касается моей матери.

– Но вы сказали – семейные обстоятельства?

– Ну хорошо. Это не семейные обстоятельства. Речь идет о моем друге, который попал в беду.

– Так же, как и вы, милочка. Так что, мне еще раз надо попросить вас снять эту нелепую шапку?

Делать было нечего – Барбара стянула шапку.

Изабелла уставилась на Барбару. Она подняла руку, как будто отмахиваясь от какого-то апокалипсического видения.

– И что, – сказала она напряженным голосом, – я должна думать? Ошибка парикмахера, приведшая к полной катастрофе, или зашифрованное послание вашему старшему офицеру? Старший офицер, как вы понимаете, это я.

– Командир, речь не об этом, я не за тем к вам пришла.

– Ну, хватит. А я хочу говорить именно об этом. Кстати, и о манере одеваться – тоже. Спрашиваю еще раз: что вы пытаетесь мне сказать, сержант? То, что я вижу, напрямую связано с вашей будущей карьерой регулировщика движения на Шетландских островах.

– Мне кажется, не стоит делать из этого прецедент, – возразила Барбара. – Моя одежда, мои волосы… Какое это имеет значение, если я выполняю свою работу?

– Ах, вот в чем дело, – удивилась Изабелла. – Если я выполняю свою работу. Чего, как оказалось, вы не делали уже в течение некоторого времени. И чего вы, входя сюда с вашей просьбой, хотели не делать еще несколько дней или недель. При этом, я полагаю, вы намереваетесь продолжать получать свое жалованье, дабы обеспечить единственному члену вашей семьи содержание в богадельне, куда он был помещен… Сержант, скажите честно, чего вы хотите? Вы хотите продолжать работать и получать вознаграждение или же предпочитаете мотаться по делам неизвестных членов вашей семьи? По делам, о которых вы, кстати, предпочитаете молчать?

Они сидели друг против друга на противоположных сторонах стола исполняющего обязанности суперинтенданта. За дверями кабинета раздавался обычный шум, сопровождавший деятельность офиса. Сотрудники проходили по коридору. Иногда шум затихал, и тогда Барбара понимала, что ее коллеги прислушиваются к ее спору с суперинтендантом Ардери. «Еще один повод для сплетен за чашечкой кофе», – подумала она. Сержант Хейверс поставила еще одну кляксу в свою тетрадь.

– Послушайте, командир, один из моих друзей лишился ребенка; ее увезла мать…

– В этом случае девочка не потерялась, не правда ли? А если девочку увезли в нарушение решения суда, то этот ваш друг должен позвонить своему адвокату или обратиться в местный полицейский участок, или кто там еще может прийти ему в голову. Это не ваше дело – мотаться по стране, помогая людям, попавшим в беду, до тех пор, пока это не прикажет вам ваш командир. Вы меня хорошо поняли, сержант Хейверс?

Барбара молчала, хотя внутри у нее все кипело. Мысленно она сочиняла монолог – нечто вроде «да кто же тебя за вымя кусает, чертова ты корова?». Но Хейверс хорошо понимала, куда это ее приведет. В этом случае Шетландские острова покажутся раем божьим. Поэтому она ответила коротко:

– Так точно.

– Отлично. Тогда возвращайтесь к работе. И сегодня она заключается во встрече с представителем Генеральной прокуратуры. Поговорите с Доротеей – она все организовывала.

Доротея Гарриман была не только секретарем отдела, но и той иконой стиля, на которую должна была быть похожа Барбара. Правда, с самого начала Хейверс не могла понять, как Ди Гарриман умудряется так выглядеть на какие-то жалкие 26 фунтов в неделю. Та, правда, говорила, что главное – это знать свои цвета, что бы это там ни значило, и уметь подбирать аксессуары. Кроме того, она рассказала Барбаре, что ведет свой список лучших универсальных магазинов Лондона. Любой может сделать это, детектив Хейверс. Все очень просто – я могу научить тебя, если хочешь.

Барбара не хотела. Она представляла себе, как Ди Гарриман проводит каждую свободную минуту в рысканье по центральным улицам столицы в поисках одежды. Кому, черт побери, может нравиться такая жизнь?

У Доротеи хватило ума не комментировать прическу и шапку Барбары, когда она увидела ее, направляющуюся в кабинет Изабеллы Ардери. Ей действительно очень нравилась стрижка и укладка, которую Барбаре сделали в Найтсбридже. Но после того, как она громко поприветствовала Барбару «сержант Хейверс!», что-то в лице последней подсказало ей, что дорога в ее, Ди Гарриман, персональный ад начнется с любого комментария, касающегося внешнего вида Барбары. Она смогла собрать все свои внутренние силы, чтобы смириться с видом коллеги, когда та подошла к ее столу. По-видимому, Ди слышала, что происходило в кабинете, потому что сразу же протянула Барбаре листок с информацией, о которой говорила Изабелла.

Гарриман объяснила, что Барбаре надо позвонить по указанному телефону. Это тот клерк из генпрокуратуры, с которым ты встречалась, когда помогала инспектору Линли в Камбрии, ты же его еще помнишь… Хочет вернуться к этому делу. Еще раз пройтись по показаниям. Сержант их, конечно, еще не забыла?

Барбара кивнула, потому что, конечно, она помнила. Обвинитель был Королевским адвокатом, с офисом в Миддл-Темпл. Она, сказала сержант, позвонит ему и сразу же займется этим делом.

– Фигово, – сказала Гарриман, понимающе покосившись на дверь кабинета Изабеллы. – Она сегодня с самого утра сама не своя. Непонятно почему.

Барбара все понимала. Одному богу известно, сколько времени длилась любовная связь между Томасом Линли и Изабеллой Ардери. Но всему рано или поздно приходит конец, и Барбара подозревала, что теперь Скотланд-Ярд ждали тяжелые времена.

Она подошла к своему столу и плюхнулась в кресло. Посмотрела на номер, который дала ей Ди Гарриман. Сняла трубку с аппарата и стала нажимать кнопки, когда услышала свое имя – короткое Барб – и, подняв голову, увидела своего сослуживца, детектива Уинстона Нкату, склонившегося над ее столом. Он поглаживал шрам на лице, шрам, который напоминал ему о давнем прошлом, когда он еще был членом одной из уличных банд в Брикстоне. Нката, как всегда, был безукоризненно одет – казалось, он покупает одежду под чутким руководством Гарриман. У Барбары создавалось впечатление, что Уинстон гладит свою сорочку каждые полчаса где-то на задворках офиса. Ни морщинки, ни пятнышка.