– Может, и так. Но для человека, радующегося предстоящей встрече с Богом, он, очевидно, слишком уж беспокоился о том, чтобы убежать от убийцы.

– Тогда он еще надеялся выжить. Однако увидев, что смерть неминуема, он, наверное, покорился судьбе.

Клаудия протянула руку к орудию убийства и осторожно достала его из раны. Это действительно оказался кинжал с длинным лезвием, и к тому же необычно тяжелый. Клинок был испачкан кровью. Полицейский фотограф сделал несколько снимков, после чего Клаудия положила кинжал в заботливо протянутый Альдо пакет.

– А он и правда тяжелый, – заметил Альдо.

– Возможно, он сделан из серебра, по крайней мере, и рукоятка, и клинок похожи на серебряные. Это могло бы объяснить его вес.

Альдо тихонько присвистнул сквозь зубы.

– Если это подтвердится, то убийство было совершено вовсе не с целью ограбления, пусть и неудавшегося. Такое эксклюзивное оружие стоит кучу денег.

– Это совершенно определенно не было убийством с целью ограбления. – Клаудия указала на лоб мертвеца. – Зачем обычному грабителю тратить силы на то, чтобы оставить клеймо – 666?

– Возможно, чтобы сбить нас с толку. Чтобы мы думали, будто это ритуальное убийство или что-то в этом роде. Но, учитывая кинжал, я так больше не считаю. – Альдо поднес пакет с оружием к лицу и стал задумчиво его рассматривать. – А что это за украшение на рукояти?

– Поверни-ка пакет на девяносто градусов, – попросила его Клаудия.

После того как Альдо исполнил ее просьбу, окровавленное острие кинжала оказалось направленным вверх.

– А теперь медленно поворачивай его, – продолжала Клаудия и стала внимательно рассматривать вращающееся вокруг своей оси оружие. – Адам и Ева в Эдемском саду, – наконец определила она. – Ты их тоже наверняка увидел. На одной из широких сторон рукоятки расположено древо познания. Змий, опоясавший его ствол, одновременно вьется вокруг всей рукояти. По бокам стоят Адам и Ева, их срам прикрыт крупными листьями, и Ева берет из пасти Змия запретный плод.

Альдо с сомнением посмотрел на Клаудию.

– Убийца с чувством юмора? Он убил иезуита кинжалом, украшенным сценкой из Библии. И какой отсюда следует вывод?

– Во всяком случае, тут кроется нечто большее, чем желание убийцы подшутить над нами. Для шутки все чересчур серьезно, а кинжал слишком дорого стоит. Кстати, подержи пакет так, чтобы острие было направлено вниз. Мне кое-что бросилось в глаза.

– И что именно? – спросил ее Альдо, повернув пакет с кинжалом так, как просила Клаудия.

– Посмотри еще раз на Змия и на древо, – произнесла она изумленно, почти недоверчиво. – Теперь тонкий ствол дерева похож на иглу или клинок, торчащий из-под земли и пронзающий Змия насквозь, от головы до хвоста.

– Точно. Кто бы ни сделал это украшение, у него тоже было или есть чувство юмора.

– Ты смотришь на все чересчур поверхностно, Альдо, глазами современного атеиста.

– Послушай, я католик.

– Формально многие католики.

Альдо притворился обиженным.

– А у тебя все иначе, из-за того что ты можешь сослаться на пару лет, проведенных в женском монастыре?

– Возможно. – Клаудия позволила себе слабую улыбку, впервые после того, что произошло между ней и Альдо. – По крайней мере, я в таких вещах разбираюсь. Мы имеем дело не с обычным убийством и уж точно не с обычным орудием преступления, если слово «обычный» вообще уместно, когда речь идет об убийстве.

Не успела она закончить свою маленькую речь, как к ним подошел карабинер и сообщил, что в восьмичасовых новостях был показан сюжет об убийстве.

– Что ж, теперь об этом известно всему городу, и очень скоро журналисты забросают нас вопросами, – заметил Альдо. – Надо как можно скорее найти хотя бы парочку ответов на них.

– А называли в новостях имя убитого или конкретные обстоятельства преступления? – уточнила Клаудия.

Карабинер ответил отрицательно.

– Значит, мы пока можем дышать свободно. – Она повернулась к Монелли. – Пьетро, район вокруг места преступления уже обыскали на предмет каких-нибудь следов?

– Да, но безуспешно. Дождь, который прошел ночью, многое смыл, мы не смогли отыскать ни одного достаточно четкого отпечатка ног. – Монелли широко улыбнулся. – Но если ты не доверяешь моим людям, можешь сама еще раз все прошерстить.

Клаудия восприняла его шутливое предложение всерьез. Монелли абсолютно прав: ей в любом случае нужно еще раз самостоятельно осмотреть район вокруг места преступления. Но не из-за недоверия к сотрудникам, а лишь потому, что она чрезвычайно добросовестный полицейский и к тому же привыкла полагаться только на себя.

Комиссар прошлась вдоль красно-белых кеглей из твердой пластмассы; они обозначали путь, который Ренато Сорелли, предположительно, проделал, убегая от убийцы. Медленно, шаг за шагом, Клаудия продвигалась вперед, не отрывая глаз от земли. Даже вновь зарядивший дождь не мог отвлечь ее от этого занятия. Она отказалась взять у Альдо зонтик, поскольку в подлеске он был бесполезен. На ней была непромокаемая куртка, а кроме того, ей было приятно отвергнуть помощь Альдо, пусть и по такому смехотворному поводу.

Добравшись до асфальтированной дороги, Клаудия резко развернулась и так же медленно направилась обратно. Теперь она рассматривала землю слева и справа от размеченной дорожки. Неожиданно Клаудия остановилась. Слева, среди упавших веток и частично истлевших листьев, лежал какой-то предмет. Клаудия подошла поближе, присела на корточки и осторожно разгребла грязь правой рукой, затянутой в перчатку. Перед ней лежала золотая цепочка с таким же золотым медальоном в форме сердца. Она подняла цепочку кончиками пальцев и подозвала Монелли и Альдо.

Клаудия ухмыльнулась и посмотрела на Монелли.

– Ну-ну, так ты говоришь, что твои люди все здесь тщательно осмотрели, да?

Начальник группы криминалистов что-то пробурчал в бороду и добавил, немного громче:

– Возможно, эта цепочка не имеет никакого отношения к убийству.

Клаудия провела большим пальцем по крошечному механизму, открывающему медальон. Она долго смотрела на две фотографии, каждая из которых была не больше монетки в один евро. И хотя темноволосый мужчина на фотографии выглядел лет на тридцать-сорок моложе умершего, она с первого взгляда узнала в нем Ренато Сорелли. Клаудия повернула открытый медальон так, чтобы Монелли и Альдо тоже увидели фотографии.

– Если этот мужчина – не наш мертвый иезуит, то я не Клаудия Бианки.

Монелли, защищаясь, поднял руки.

– О'кей, о'кей, ты выиграла. Прошу прощения за халатность своих людей. Интересно, кто потерял здесь эту цепочку: сам Сорелли или его убийца.

Альдо подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть фотографии.