Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветер поменял направление и теперь дует с моря, бросая горстями в лицо соленые брызги и запах водорослей. Зарывшись босыми ногами в теплый песок у костра, я обхватываю себя руками. Хлопковая рубашка, которую мне одолжил Глеб, сам оставшись в легкой футболке, пахнет дымом и чем-то очень мужским, но совсем не согревает. Отчаянно хочется горячего кофе.
– В девять открывается кафе на парковке, – словно прочтя мои мысли, нарушает молчание Глеб. – Но возможно, у информационного центра есть автомат. Сходить?
– Я с тобой, – поднимаясь на ноги, я в последний раз оглядываю остатки того, что когда-то воплощало все мои мечты о счастливом будущем с любимым человеком. Как странно, ведь это всего лишь обрез дорогой ткани, да горсть стекляшек. И все же, избавившись таким образом от платья, я освободилась. Возможно, в этом викинги не ошибались – огонь очищает. – Тут мне делать больше нечего.
Забросав остатки костра песком, мы неспешно бредем вдоль пляжа к выходу на парковку. Над лесом медленно встает ослепительно яркое солнце. Купив в автомате кофе, мы, все так же молча, направляемся к машине. Ветер метет песок по асфальту, и тот скручивается мелкими завитками и укладывается волнами вдоль обочины. В лесу перекликаются птицы.
Едва я успеваю сделать первый глоток, как у Глеба звонит телефон. Он останавливается, поспешно вытаскивает его из заднего кармана и смотрит на экран. Хмурится.
– Линда? – тихо спрашиваю я. Меня внезапно охватывает неловкость, словно нас застукали за чем-то неприличным.
– Мама… – выдыхает Глеб и, глядя мне в глаза, подносит телефон к уху. – Привет, мам. Что… – голос на том конце провода режет слух. Слов не разобрать, но тон угадывался безошибочно – резкий, хлесткий, чуточку испуганный. Все аргументы в пользу назревающей катастрофы. – Нет, я уехал. Ночью… Да, она со мной… Знаю. Ну, Линде придется как-то решать это самой… Нет, мам. Мам!
Голос на том конце обрывается и Глеб, тихо выругавшись, убирает телефон обратно в карман.
– Тебе пора возвращаться, – говорю я, все так же глядя ему в глаза. Господи, какие же красивые у него глаза! Яркие, с мелкими крапинками цвета янтаря.
– Не уверен, что хочу.
Мы оба чувствуем, как между нами сгущается энергия, жарко пульсирует. Когда он делает шаг вперед, медленно, у меня перехватывает дыхание. Ткань рубашки вдруг кажется слишком тонкой, длинна – недостаточной, и я непроизвольно тяну подол вниз, остро чувствуя свою наготу. Солнце бьет Глебу в спину, высекая золотые искры в волосах.
Вновь ожив, звонит телефон, но в этот раз Глеб не обращает на него ни малейшего внимания.
– Ответь, – выдыхаю я, и собственный голос кажется мне жалким писком. – Вдруг это Стас.
– Сейчас я не хочу говорить о Стасе.
Мы стоим так близко, что я чувствовала запах кофе в его дыхании. Сердце с оглушительной силой колотится в груди, и мне удивительно, как Глеб его не слышит. Умом я понимаю, что мы подошли к очень тонкой, очень опасной грани, и стоит нам шагнуть за нее, как это неминуемо обернется лавиной проблем и сложностей. И я не уверенна, что готова к этому. Ничто и никогда не изменит того, что Глеб – старший брат Стаса.
Но сердце… мое глупое сердце замирает при мысли, какими теплыми будут его губы, какими нежными – руки. Глеб кажется сотканным из твердости и уверенности, надежно слепленным держать данное слово. И, прямо сейчас, мне нестерпимо сильно хочется, чтобы он меня поцеловал.
– Глеб…
– Я все знаю. Правда. – Он нежно проводит костяшками пальцев по моей скуле, заправляет прядь волос за ухо, отчего моя кожа покрывается мурашками, а в груди сладко ноет. – И, если честно, мне плевать. Совершенно…
Слова растворяются в утренней дымке. Больше не сдерживаясь, я приподнимаюсь на цыпочки и тяну его за край футболки. Ветер пробирается под рубашку, холодит спину и нежную кожу голых бедер. Крепко прижавшись к теплу сильного тела, я зарываюсь пальцами в волосы у Глеба на затылке, закрываю глаза и больше ни о чем не думаю, ни о чем не беспокоюсь.
А телефон все звонит и звонит, настойчиво и совершенно напрасно напоминая равнодушному морю и лесу, что где-то там, в десятках и сотнях километров отсюда, все еще есть люди и их заботы.
ЭПИЛОГ
Вторая половина сентября ознаменовалась продолжительными дождями. Небо, затянутое тучами до самого горизонта, напоминает бурлящее море в шторм. «Дворники» работают без устали, но ветровое стекло все равно заливает потоками дождя, а дорога впереди кажется размытой и подернутой рябью, отчего я постоянно напрягаю зрение. Спина ноет от неудобной позы. Радио передает программу новостей, но я едва слушаю, стараясь удержать машину на дороге. Огни встречных грузовиков, ослепляя, бьют по глазам, и я в который раз жалею, что не остановилась на заправке: выпить кофе и немного взбодриться.
Меня гонит вперед нетерпение. А еще страх передумать в последний момент, струсить и повернуть обратно. Но Глеб… Он позвал меня, и я согласилась, не раздумывая.
Весь последний месяц мы строили планы и обговаривали детали – все те досадные мелочи, которые могут случится. И обязательно случатся, ведь мир не идеален. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я не могу удержаться от улыбки. Одна рядом с другой, там стоят три огромные, спортивные сумки. В них упакованы все до единой вещи, которыми я успела «обрасти» в Риге за прошедшие пять лет. На самом деле, поразительно, как их оказалось мало.
Небо раскалывает молния, озаряя горизонт яркой вспышкой, но в машине тепло и уютно. Мимо проносятся поля с, затянутыми в полиэтилен, рулонами сена. Эти рулоны напоминают гигантских виноградных улиток на еще зеленой траве. Минуя знакомый перекресток и автозаправку, я думаю о том, что время прокрутилось колесом и вернулось к точке отсчета: я возвращаюсь домой.
Перед знаком города сбрасываю скорость и делаю глубокий вдох. Внутри у меня поет и ноет от волнения.
Главная дорога уходит левее, а я сворачиваю у деревянной таблички с указателем на гостевой дом «Каменные дубы». Мелкие камушки дробно стучат по днищу машины, но я не снижаю скорость. В конце подъездной дороги, чуть в стороне от большого, перестроенного под сельскую гостиницу, амбара, стоит деревянный дом с широкой верандой. В доме горит свет. В кадках
