слишком приблизился к полке. Он вернул фокус в прежнее положение, так быстро, как только смог, и увидел влетевшую в комнату Линду. Она с шумом захлопнула за собой дверь и опустилась на кровать.

Что же там случилось? Он запустил режим записи, перенес изображение глаз Линды, ее растрепанные волосы, всю ее комнату на жесткий диск. Потом он сможет просматривать это столько, сколько хочет.

Она потерла лицо обеими руками, затем схватила телефон, скользнула рукой по дисплею и прижала аппарат к уху.

Открой окно, мысленно произнес Йона. Ну давай же, пожалуйста, открой окно.

Но Линда явно не собиралась этого делать. Сначала она разговаривала спокойно, затем ее движения стали более нервными. Она все время качала головой, раздражаясь с каждой секундой. По крайней мере, дрон показывал именно так. Йона снова увеличил изображение. В объективе было ее прекрасное лицо, которое он надеялся скоро поцеловать.

В какой-то момент ему показалось, что Линда находилась в нерешительности, не зная, заплакать ей или рассердиться. Ах, если бы он умел читать по губам…

Вот она замолчала на некоторое время, слушая своего собеседника. Ее губы были сжаты. Йона увидел, как по ее щеке пробежала одинокая слеза. Затем разговор закончился. Она бросила телефон снова на подушку и нагнулась вперед, пряча лицо в своих руках.

Она плакала, и в этом не было никакого сомнения.

Йона представил, как он подсел бы к ней сейчас и положил бы руку на ее плечо. Он почти почувствовал, как она прижалась бы к нему, спрятав свою голову у него на груди. Он погладил бы ее по волосам, вытер бы слезы с ее лица, а потом поцеловал бы ее, очень осторожно и нежно.

Хорошо было знать, как она на самом деле себя чувствовала. Он мог бы приспособиться к ней. Быть всегда с ней. Вероятно, Арон, этот подлец, был виноват, что она так плохо себя чувствовала.

Как будто мысли об Ароне материализовались, открылась дверь в комнату Линды и показалась голова Арона. Он увидел сидящую Линду, проскользнул в комнату и быстро закрыл за собой дверь.

Линда подняла голову и взглянула на Арона. Они обменялись парой фраз, затем он присел рядом с ней, отчего она моментально вскочила с кровати.

Так, хорошо, довольно подумал Йона. Выкинь его из комнаты, Линда.

Она подошла к окну, выглянула в темноту, что заставило Йону немного понервничать. Конечно, она ничего не увидела бы, кроме своего отражения. Но если бы Линда вгляделась повнимательней, то не исключено, что она увидела бы Элануса.

А что, если она собралась открыть окно? Неужели и для микрофона Элануса наконец будет работа?

Но нет. Линда просто прислонилась лбом к стеклу, словно желая немного охладиться. Арон жестикулировал за ее спиной, говоря что-то безостановочно, пока она не повернулась к нему снова.

Йона мог видеть Линду только со спины, но, судя по ее позе, ему показалось, что она кричала на Арона. Тот сначала усмехнулся, но затем лицо его стало серьезным. Потом злым. В конце концов он рассвирепел.

Он медленно встал и угрожающим жестом направил свой палец в сторону Линды. Произнеся две-три короткие фразы, Арон вышел из комнаты.

Подобный скандал Йона уже наблюдал много раз у своих родителей. Затем, как правило, следовало примирение, но прежде, как минимум целый день, царило молчание. Скорее всего, здесь будет все так же. Йона не намеревался в таком случае сидеть и бесполезно тратить время.

Кстати, о времени. Он посмотрел на счетчик. Эланус был в пути тридцать две минуты, оставалось всего одиннадцать. А это означало, что через одну-две минуты он самостоятельно отправится в исходный пункт. Дело дрянь. Йона рассматривал Линду, которая снова опустилась на кровать и прижала руку ко рту.

Он не хотел оставлять ее одну. Не так. Не сейчас. Даже если она не подозревала о его присутствии, он охотно остался бы с ней, пока не убедится в том, что она чувствует себя лучше.

Он непроизвольно усмехнулся. Он не ожидал от себя такого проявления заботы, но Линда была такой… другой. А если быть честным с самим собой, то забота была лишь частью того, что он ощущал. Он хотел, чтобы Линда полюбила его по-настоящему, а для этого ему нужно было собрать всю информацию о ней, какую только можно было найти.

Он снова взял телефон. Набрал ее номер и подождал. Но ответа не последовало, она бросила телефон обратно на кровать, встала…

В это мгновение Эланус начал движение. Защитная программа включила обратный полет, что конечно же было правильно, но сейчас так не вовремя…

Йона поставил локти на письменный стол и удрученно наблюдал, как уменьшался светлый прямоугольник, бывший окном Линды. Запись можно было останавливать.

Эланус возвращался домой тем же путем. Йона уже узнавал некоторые улицы. Вот, сейчас впереди появится супермаркет. Точно. Бинго!

Как только он увидел, что камера показывает дом Хельмсрайхов, он открыл окно. С легким жужжанием дрон влетел и завит в воздухе посреди комнаты.

Привычным движением Йона взял его за корпус снизу, после чего пропеллеры постепенно остановились.

– Хороший мальчик, – пробормотал он и поставил аппарат на подзарядку.

Потом он сел за свой ноутбук и еще раз просмотрел запись с самого начала. Сначала Линда одна, затем с Ароном, затем снова одна.

Как бы он хотел знать, о чем же они все-таки спорили.

5

На следующий день было запланировано четыре лекции. Йона попытался еще раз попасть на прием к ректору Шраттеру, но от него снова отмахнулись, так что ему волей-неволей пришлось заниматься по своему учебному плану.

Своему до ужаса скучному учебному плану.

Студенты, с которыми он находился в аудитории, были на год или два старше его. Но Йона все равно выглядел как чертополох среди маргариток.

В то время как остальные склонились над своими конспектами и большинство при этом прилагали все усилия, чтобы не отставать от преподавателя, Йоне этот материал казался ненамного сложнее, чем таблица умножения.

Он тихо сидел и пытался сделать все, чтобы его скука не была так заметна. Не фыркал презрительно, когда кто-то задавал вопрос. И все же он привлекал к себе взгляды, потому что ничего не записывал вообще.

Рядом с ним сидел студент по имени Сергей, который – судя по часам и ботинкам, – вероятно, был сыном русского нефтяного миллиардера. Он поприветствовал Йону на ломаном немецком языке, но с дружелюбной улыбкой на лице, и явно пытался успеть за объяснениями преподавателя.

При этом никакие объяснения и не