в глаза! — я продолжал накачивать ментально своего пациента. — Доверься мне! Тебе сейчас не будет больно! Поверь!

— Да… Уже не так больно…

— Где ты так хорошо научился русскому языку? — спросил я раненого.

Мне это было просто интересно, не более того. Но я заговаривал его, стараясь отвлечь от того, что я сейчас делаю с его раной.

— Я закончил Харьковское гвардейское высшее военное танковое командное Ордена Красной Звезды училище имени Верховного Совета УССР. — торжественно и очень чисто проговорил мой пациент.

— Блин… А ты — молодец, танкист! Я бы такое длинное название учебного заведения не только бы не выговорил, но даже и не запомнил бы… — пошутил я, стараясь поддержать раненого…

В ответ мне кубинец лишь улыбнулся. Но его улыбка была какой-то не слишком искренней… А лицо его, как ни странно, слегка посветлело…

А я наконец-то понял, почему его русская речь такая мягкая на слух. Он учился русскому там, где говорят, используя суржик. Так говорят на Востоке Украины, на Кубани и в Ростовской области…

Я руками раздвинул края раны. Гато даже не поморщился. Видимо ментальный наркоз всё же подействовал на этого гиганта… Подцепив пальцами торчащий из раны кусочек металла, я резко дёрнул его на себя. Ещё одна порция крови выплеснулась из раны, но дело уже было сделано… Осталось только не потерять своего пациента… Я хоть и не хирург, но у меня уже есть своё кладбище пациентов, которых я не смог спасти…

Я накрыл его рану своей ладонью и стал накачивать ладонь энергией. Алехандро смотрел на то, что я делаю молча. Между моей ладонью и тёмной кожей моего пациента клубился зеленоватый туман, обволакивая, словно ватой, повреждённые ткани… Остановив кровь, я дал импульс на сращивание костных осколков и закрытие раны… Попутно очистил рану от грязи… Почти, как антибиотик, только гораздо быстрее. Кожа на месте раны стала прямо на глазах затягиваться. Она была светлой, почти как у европейцев, но постепенно темнела… Попутно я перекачал кубинцу немного своей крови, стараясь, однако, не переусердствовать… А то бывает со мной такое, когда я увлекаюсь…

Наконец, всё было закончено. Несмотря на довольно жаркую погоду, на моём лбу выступил холодный пот.

Я отпустил пациента и отвалился в сторону… Я лежал и смотрел в африканское небо… Мне было не слишком хорошо… Хотелось пить… Много пить… И сладкого…

— Амиго! — сказал я всё ещё с недоверием глядящему на свою зажившую рану Гато. — Мне бы попить чего-нибудь!

Капитан тут же крикнул что-то своим по-испански, и вот мне уже протягивают несколько фляжек сразу. Не глядя, взяв одну из них, я сделал довольно таки большой глоток, но сразу же закашлялся, чуть не поперхнувшись.

— Парни! А просто воды что ли нет ни у кого… — со смехом сказал я, и, выдохнув, отпил уже нормальный глоток крепкого рома из фляжки.

На этот раз я просто крякнул после глотка, заслужив одобрение коммандос.

— El mago — пробормотал кто-то из кубинцев, заметив светлое пятно зажившей кожи вместо недавней раны на плече у командира.

— Эль маго… эль маго… — стали повторять другие. Многие осеняли себя крестным знамением на латинский лад…

— Чего это они? — спросил я у Алехандро.

— Они говорят, что ты колдун… волшебник…

— Да… Мне уже говорили… Совсем недавно… В Ливии… Только на арабском…

— Но ты же в самом деле колдун! — утвердительно сказал мне Гато. — Я сам это видел…

— Не рассказывай об этом никому, дружище! И ребятам своим скажи, чтобы не болтали зря…

— Почему?

— Не хочу, чтобы меня сожгли на костре. Ведь колдунов именно так казнят, брат?

— Сейчас другие времена, амиго! Теперь мы знаем, как выглядят настоящие демоны…

Глава четвёртая

Куба далеко… Куба рядом…

— А каких ты уже видел демонов, Алехандро?

— Свежие — совсем как люди… Только глаза пустые и кусаются… Но они медленно ходят. Лёгкая мишень.

— Я их вялыми называю…

— А те, кто много съел людей и… вялых тоже, превращаются в чёрных обезьян.

Выражение «чёрные обезьяны» из уст чернокожего кубинца звучало довольно забавно, но вполне даже толерантно…

— Я тоже так их называл. «Чёрные гориллы»… Они обычно по трое охотятся… Самец и две самки. У львов такое называется прайд…

— Саша! — перебил меня Гато. — Ты уверен, что они как прайд… Нет. Не так… Самец и самки… Они что? Размножаются?

— Я не подглядывал за ними. Кто знает… Может и размножаются… Я вот что хотел сказать… На острове Крит мы повстречали других монстров.

— Каких?

— Большие и очень чёрные…

— Очень большие?

— Рост самца был примерно три с половиной метра, а самки в районе трёх.

— Ты сам это видел.

— Да. И не только видел. Выстрелы из автомата на них почти не действуют. Только если в сразу голову. Они очень быстро двигаются. Прыгают, как мартышки… Лапа с когтями. Он одним взмахом человеку полголовы снёс…

— Я такого не видел.

— Возможно ещё увидишь…

Внезапно Алехандро как-то напрягся и посмотрел куда-то за моей спиной. Я машинально схватился за автомат, но обернувшись, расслабился…

К нам приближались мои валькирии… Айла и Марта.

* * *

Вы когда-нибудь видели целую толпу чернокожих коммандос застывших в ступоре, с открытыми от удивления и восхищения ртами?…

Я теперь с чистой совестью могу сказать: Да! Я это видел!

Все бойцы моего темнокожего тёзки застыли, глядя, как к нам приближаются мои малолетние бандитки с автоматами в руках…

Из открытых люков ближайшего танка и БМПэшек торчали чумазые головы в танковых шлемах… Зато хорошо были видны глаза… Такие глаза, наверное, могут быть у кролика, под гипнозом удава.

Приблизившись ко мне, Марта ударила меня кулачком в грудь и укоризненно сказала:

— Ты чего опять на рожон лезешь? Смерти ищешь?

А подошедшая вслед за ней Айла добавила:

— Зачем ты ходил один?

Арабская подруга моей будущей невесты всё лучше и лучше говорила по-русски. Плотное общение с Мартой давало себя знать.

— Девочки! Я больше так не буду! — чисто с детсадовской искренностью пообещал я…

— Будешь… — грустно проговорила моя белокурая бестия. — Ты всегда, как Чапаев, хочешь быть впереди на лихом коне…

Первым пришёл в себя мой названный брат Алехандро:

— Саша! Кто эти богини?

Я ничего умнее не придумал, как брякнуть:

— Это мой гарем. Марта и Айла… — указал я поочерёдно, сперва на белокурую валькирию, а потом на черноволосую красавицу.

* * *

Говорил я так специально. Потому что знал, если сразу не обозначу девочек, как свою собственность, то к ним обязательно начнутся подкаты со стороны здоровых половозрелых мужиков, независимо от их цвета кожи, страны происхождения и