Иностранные военно-морские агенты (атташе), впервые увидевшие достижения Цывинского, от изумления потеряли дар речи: им было невдомек, как русские осуществляют пристрелку на такой дистанции, ведь старший артиллерийский офицер, управляющий стрельбой, не видит всплесков пристрелочных выстрелов. Иностранцам вежливо объяснили, что на марсе располагается артиллерийский пост. Оттуда специально обученный офицер-артиллерист руководит пристрелкой. Артиллерийская репутация русского флота после этого необыкновенно выросла, а «дредноутизация» получила артиллерийскую завершенность; морская артиллерия и сам тип линкора – дальнейшее бурное развитие; в результате основные боевые столкновения с участием ЛК и ЛКР в период Первой мировой войны проходили на дистанциях, близких к предельным (естественно, когда позволяли условия видимости).

Историк флота Р.М. Мельников пишет: «…В 1906–1908 годах, когда настало время действительного, проверенного опытом овладения высшим искусством морского боя. Это произошло благодаря школе новой тактики, которую в русском флоте суждено было развернуть контр-адмиралу Г.Ф. Цывинскому. Флагман, не участвовавший в войне, не проявлявший ранее заметных артиллерийских инициатив и окончивший даже не артиллерийский, а только минный офицерский класс, волею судьбы стал таким же учителем флота, каким в свое время адмирал Г.И. Бутаков. Созданную этим адмиралом в 1860 году школу маневрирования Г.Ф. Цывинский гармонично дополнил слившейся с ней воедино школой артиллерийского искусства. Отработку новых методов стрельбы Г.Ф. Цывинский начал еще на Балтике, но имевшиеся в его распоряжении современные корабли – «Цесаревич» и «Слава» – передали в гардемаринский отряд. Таким образом, из трех новых броненосцев, имевшихся в составе флота, два балтийских стали школой плаваний для молодого поколения, а черноморский – «Пантелеймон» – должен был разработать современную школу артиллерийского искусства. Кроме «Пантелеймона» в Практическую эскадру Черного моря входило еще три эскадренных броненосца: «Три Святителя», «Ростислав» и «Синоп».

1 октября 1906 года Практическую эскадру переименовали в отдельный практический отряд Черного моря. Этот отряд и принял под свое начало прибывший с Балтики контр-адмирала Цывинского. Вместе с ним прибыл в Севастополь и старший артиллерист лейтенант Кетлинский.

Думаю, что этому выбору Цывинскому способствовали, прежде всего, два фактора. Во-первых, именно Кетлинский, как бывший флагманский артиллерист Порт-Артурской, эскадры обладал бесценным боевым опытом в организации артиллерийской стрельбы, как в морском бою, так и в ведении огня по береговым целям. Кому как не ему стать флагманским артиллеристом в отряде кораблей, на котором предстояло изучить и отработать новые подходы к организации централизованного огня эскадры в бою. Помимо этого Цывинский, как и Кетлинский был поляком, а офицеры-поляки российского флота, по возможности, старались поддерживать своих младших земляков. Именно так в свое время поддержал Кетлинского командир «Ретвизана» Шенснович, так теперь его взял в подчинение себе и Цывинский. Впрочем, я все же уверен, что решающим в выборе кандидатуры на должность своего флагманского артиллериста для Цывинского были все же профессиональные и деловые качества Кетлинского. И в этом он не ошибся. Лучшего флагманского артиллериста нельзя было и желать.

Отряду, флагманским кораблем которого го стал «Пантелеймон», и было поручено создание новой школы артиллерийской стрельбы. Цывинский почти сразу же увел свой отряд с севастопольского рейда в Двуякорную бухту, где занялся усиленными тренировками и плановыми стрельбами.

Что касается Кетлинского, то помимо своих прямых обязанностей флагманского артиллериста, он разрабатывал программу серий стрельб для выяснения, как говорилось в одном из приказов командующего, «при каких условиях и какими способами можно управлять огнем целой эскадры, сосредоточивая весь этот огонь на одной цели, что с таким успехом делалось японцами при Цусиме».

Особенно тщательно готовил Кетлинский к стрельбам комендоров. Для постоянных тренировок в заряжании и наводке орудий были заказаны хорошо зарекомендовавшие себя в английском флоте специальные зарядные приспособления, «электромагнитные отмечатели Скотта», а также приборы Морриса, которые вместе с практикой стрельбы мелкокалиберными пулями по движущейся цели обеспечивали выработку навыков управления механизмами крупнокалиберной пушки. Это были уже недалеко ни те примитивные приспособления, которые Кетлинский конструировал в Порт-Артуре! Новшеством стал и осуществленный в течение кампании массовый отбор кандидатов в ученики-наводчики, каждый из которых должен был выполнить три обязательных вида вспомогательных стрельб.

Севастополь. 1904

За последнее время изменение претерпела не только служба, но и личная жизнь Кетлинского. Сразу же по возвращении из Циндао, он женился, а в 1906 году уже в Севастополе у него рождается первая дочь, которую лейтенант назвал Верой.

1 мая 1907 года отряд в составе броненосцев «Ростислав», «Три Святителя», «Пантелеймон», «Синоп» и нескольких миноносцев вышел в четырехдневный поход до Новороссийска и обратно, в котором занимались эволюциями, а ночью – плаванием без огней. Затем у Тендры по программе артиллерийской школы были проведены вспомогательные стрельбы. Помимо всего прочего именно в это время Цывинскому удалось предотвратить и готовившееся на кораблях летом 1907 года новое восстание.

Послужной список Кетлинского в это время заполнен записями о его участии в самых разнообразных комиссиях. Он участвует в выработке постановлений о подготовке кораблей и эскадры к бою, в составлении нового вида боевых сигналов, в выработке новых программ для артиллерийских классов, в комиссии по установке новых оптических прицелов и т. д. Помимо этого преподавал он и в артиллерийской школе.

В июне 1907 года за отличия в русско-японской войне, К.Ф. Кетлинский был одновременно награжден сразу двумя орденами: орденом Святого Станислава 2-й степени с мечами за бой в Желтом море, орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом за оборону Порт-Артура. Кроме этого, получил он и серебряную медалью с бантом в память войны с Японией.

С прибытием из Петербурга членов комиссии морских артиллерийских опытов Черного моря, в том числе и известного впоследствии ученого-кораблестроителя А.Н. Крылова на кораблях развернулись первые методические учения, имевшие своей целью выработку таблиц стрельбы для дистанций свыше 42 кабельтовых. Вблизи вооруженного на песчаной косе огромного дощатого щита был оборудован обсервационный пункт, с которого во время стрельбы сигналами передавали координаты для комиссии, проводившей вычисления.

Экспериментальные стрельбы выполнял «Пантелеймон», так нерасстрелянные орудия обладали наибольшей меткостью. На «Пантелеймоне» находился все время и Кетлинский. Стрельбы «Пантелеймона» подтвердили основные теоретические положения отечественных ученых-артиллеристов. Одновременно они вскрыли, как отмечал в отчете Цывинский, и «громадную неточность наших таблиц стрельбы, которые, например, для 12-дюймовых орудий на 60 кабельтовых расходятся на 6 кабельтовых с действительностью».