– Вот видите, это я должен задавать вопросы вам.

И почему ей показалось, что он произнес эти слова с облегчением?

– Что происходит? Где я нахожусь? А вы… кто вы такой? Я не знаю вас, – она обхватила себя руками, подсознательно пытаясь защититься от навалившегося на нее страха.

Мужчина помолчал, словно что-то обдумывая, и предложил:

– Давайте поступим так: я вам вкратце обрисую ситуацию, а потом сам спрошу кое о чем, идет?

Она кивнула и шмыгнула носом. А разве у нее был выбор? Она подтянула колени к груди под одеялом, и ее вполне объяснимое движение не ускользнуло от внимательных глаз незнакомца.

– Постарайтесь слушать спокойно и Бога ради не бойтесь меня. Я не причиню вам вреда.

Никогда не смог бы.

– Хорошо.

– Итак, вы попали в автомобильную аварию. С одной стороны, легко отделались: руки-ноги целы, все на месте. Единственная проблема – посттравматическая амнезия, говоря человеческим языком, потеря памяти вследствие сильного шока, но, как утверждают врачи, временная. Такое случается, в том числе и после аварий, а потом проходит. Так что вам не стоит волноваться, все будет хорошо. Сейчас ваша задача – восстановить силы и память.

Она слушала его и не могла поверить своим ушам. Неужели этот красивый незнакомец говорит о ней? Она часто-часто заморгала, потому что слезы опять подступили к глазам и в носу защипало.

– О чем вы говорите? Какая авария?

Губы задрожали, как она ни старалась сдерживаться.

– Вы только не волнуйтесь, все будет хорошо. Слышите?

Она с усилием сглотнула комок в горле и снова кивнула.

– А теперь ответьте мне на несколько вопросов. Только постарайтесь отвечать сразу, не задумываясь и специально ничего не припоминая, хорошо? Давайте выясним, что вы помните, а что нет.

– Давайте.

– Первый вопрос: как вас зовут?

Хрупкая оболочка ее самообладания прорвалась, и слезы ручьями полились по щекам, потому что на этот, казалось бы, до абсурда простой вопрос ответить она не могла. Пальцы сжали простыню, словно это могло как-то подстегнуть память.

Бесполезно.

Она лишь отрицательно качнула опущенной головой.

– Имя Кристина вам что-нибудь говорит? Оно ваше.

– Кристина, – прошептала она и прислушалась к своим ощущениям, примеряя на себя услышанное имя: может, что-то отзовется внутри? Нет, безрезультатно. С таким же успехом этот человек мог назвать ее Джессикой или Эшли.

Ну что ж, пусть будет Кристина.

– Сколько вам лет?

– Двадцать семь, – не задумываясь, произнесла она. Это число возникло в ее голове само собой, она даже не пыталась вспомнить, просто знала свой возраст.

– Правильно, – он улыбнулся. От этого морщинки в уголках его глаз стали заметнее. – Вот видите, не все так плохо. Постарайтесь не напрягаться и просто отвечайте мне. А все пробелы мы обязательно восполним.

Его теплая улыбка и это «мы» так ей понравились, что она приободрилась, вытерла слезы и только сейчас обратила внимание, что ее левая рука от запястья до локтя покрыта мелкими, уже поджившими порезами.

– Битое стекло, – мужчина проследил ее взгляд. – Ничего страшного, скоро заживет.

– Да.

– Где вы живете?

Отрицательное движение головой.

– Кто ваши близкие?

Тот же ответ.

Наверное, он специально строил фразы так, чтобы не произносить такие слова, как «память», «помните», заметив, что она болезненно на них реагирует.

– Чем вы занимаетесь?

– Я… занимаюсь финансами, что-то связанное с аналитикой… правильно? – вопросом на вопрос ответила Кристина и робко взглянула на собеседника, почти отчаявшись увидеть его утвердительный кивок.

– Правильно.

Странно, но она готова была поклясться, что ее отрицательные ответы устраивали его гораздо больше. Она не смогла бы объяснить, как она это поняла, но почему-то была в этом уверена. Может, по движению его головы, плеч, по искоркам в глазах, но то, что он предпочитал услышать «не помню», было для нее почти очевидным.

Еще вопроса три-четыре остались без ответов. К этому времени, должно быть, лекарство подействовало в полную силу, так как Кристина чувствовала себя довольно сносно, если не брать в расчет душевное смятение и ноющую боль в шее и плечах.

Словно прочитав ее мысли, мужчина спросил:

– Как вы себя чувствуете? Вам лучше?

– Да, наверное. Могу теперь я узнать у вас кое-что… взамен?

– Конечно. Я к вашим услугам. Хотя нет, подождите. Прежде скажите, может быть, вы хотите чего-нибудь? Горячего чая, например? Или поесть?

«Я хочу вернуть свою память», – мысленно ответила ему Кристина, а вслух произнесла:

– Нет, спасибо, я ничего не хочу. Скажите, как вас зовут? Мне неудобно общаться с человеком, не называя его по имени.

Он медленно произнес:

– Мое имя Ник. Ник Вуд.

Почему он так пристально на нее смотрит? Это имя, как и ее собственное, подаренное ей несколько минут назад, ровным счетом ничего для нее не значило. Ник Вуд. Ну и что?

– Где я нахожусь, мистер Вуд?

Он сам не понимал, как пережил этот момент, когда сказал ей свое имя. Сердце его билось в бешеном ритме, тотчас замерев, как только Кристина собралась произнести фразу, оказавшуюся всего лишь очередным вопросом. Словно во сне, он видел, как медленно открываются ее губы, как приподнимается на вдохе грудь. Мучительно долго он ждал, что она ответит ему, как отреагирует, а потом это «где я нахожусь, мистер Вуд» разом бросило его и в жар, и в холод.

Она не помнила его, и даже имя было для нее пустым набором звуков.

Просто именем.

Он вздохнул и тихо попросил:

– Лучше Ник. Привычнее…

– Привычнее? Для кого?

– Я бы не хотел напоминать вам о… вашем состоянии, но уверяю вас, что привычнее для нас обоих. Однако если такой ответ вас не устраивает, то пусть будет «привычнее для меня».

Кристина кивнула, вовсе не собираясь с ним спорить, но тут же напомнила:

– Вы не ответили мне, где я нахожусь.

– У меня в доме.

– У вас? А почему я дома у вас ? Разве я не должна быть в больнице?

– В этом уже нет необходимости. Вы и так долго там пробыли. Достаточно и того, что есть здесь, – он, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону стола с лекарствами.

– А что это за место? Где находится ваш дом?

– Это Хиллвуд, штат Висконсин. Янтарное озеро.

Хиллвуд… Янтарное озеро? Нет, снова мимо, снова никаких ассоциаций. Может, врачи ошиблись, и дела у нее обстоят намного хуже? Имена, названия, факты пролетали в ее сознании подобно листьям, сорванным с ветвей порывами ветра: одинаковые, блеклые и ничего не значащие. Чужие. Что ей делать с ворохом этих листьев-воспоминаний: выбросить или же кропотливо перебирать по одному, всматриваясь в рваные края в надежде понять, нет, угадать, с какой веточки дерева ее жизни упал этот сухой ломкий кусочек прошлого?