— Возможно, они правильно сделали, что остались, — пробормотал Темар, оглядываясь из ворот на разрастающийся город. — Все так изменилось, ничего похожего на то, что я помню.

— Вам надо согреться, — поторопил я парня, мне совсем не понравилась бледность на его лице.

Темар без возражений последовал за мной к удобной гостинице позади главной усыпальницы Острина. Гостеприимные служанки — а гостеприимство всегда было главной заботой этого бога — хлопотали вокруг усталых и продрогших гостей, предлагая мягкие полотенца, кувшины с теплой водой и горячие настои, пока носильщики ненавязчиво перетаскивали багаж в спальни.

— Здесь заказаны комнаты для тебя и для барышни Тор Арриал. — Я повел Темара наверх по широкой лестнице, где деревянные панели блестели от многих лет усердной полировки. — Матросы и наемники обойдутся трактирами, но мессир подумал, что вам будет приятна некоторая уединенность.

Щедрые выдумки пиратов и моряков поставят достаточно зерна для мельницы слухов. Поэтому незачем подвергать колонистов назойливому любопытству.

Эта мысль породила другую, когда я открывал дверь в номер, который выбрал для Темара.

— Маг Велиндра напросилась ужинать со мной и Казуелом нынче вечером. Почему бы вам с Авилой не поесть вдвоем в кабинете?

Юноша остановился на пороге, взглянул на меня прищурившись и пожал плечами.

— Как скажешь.

— Вот чистое белье, мыло для бритья, бритва. — Я кивнул на умывальник. — Я в соседней комнате, если тебе еще что-нибудь понадобится.

Я какое-то время раздумывал, предложить ли парню свое общество, или оставить его в одиночестве, дабы он мог собраться с мыслями. Шаги позади меня возвестили о служанке с кувшином горячей воды, и я посторонился, чтобы ее пропустить.

— Ты, наверно, хочешь переобуться, — Темар кивнул на мои промокшие кожаные сапоги. Натянутая улыбка не достигала его глаз — я понял намек и ушел, закрыв за собой дверь.

Я поспешил через двор к кухням, оставил плащ в сушильне и распорядился насчет ужина. Убедившись, что меня правильно поняли, побежал обратно в гостиницу. В холле я сразу наткнулся на Казуела и Аллин, которые о чем-то спорили. Девушка была вся красная, но стояла, упрямо скрестив руки. Казуел сжимал какой-то белый узелок и выглядел скорее озадаченным, чем раздраженным.

Мое появление дало Аллин возможность сбежать.

— Встретимся за ужином. Торопливо сделав реверанс, она чуть ли не бегом направилась к двери.

— Я только попросил ее кое-что заштопать, — сердито проворчал Казуел.

— Обратись к служанкам, — посоветовал я. — Они будут рады дополнительной работе. Это обойдется тебе всего в несколько пенни, и я не думаю, что белье мага чем-то отличается от белья простых людей.

Осознав, что стоит, держа у всех на виду свои подштанники, Казуел бросился наверх. Я не спеша поднялся вслед за ним в свою комнату. Там я с наслаждением стащил с себя промокшую одежду, облился теплой водой и энергично растерся полотенцем, чтобы разогнать кровь. После чего приступил к бритью, размышляя о своих ближайших задачах. Прежде всего необходимо узнать, чего надеется достичь Темар в этой поездке. Затем надо как-то выяснить, будет ли польза от Велиндры. Решив в итоге, что не помешает напомнить ей о моем положении у Д'Олбриота, я облачился в элегантный наряд, сшитый у одного из лучших портных Тормейла за счет мессира, — право, данное моим новым статусом. Ценой с моей стороны было ношение оливкового цвета, который я не особенно люблю. Когда я застегивал рубаху, в дверь постучали. Это был эконом усыпальницы с вопросами о том, как долго мы собираемся здесь пробыть и сколько комнат нам потребуется, и мне пришлось снова заняться моими более прозаичными обязанностями.

Усыпальница Острина, Бремилейн,

9-е предлета в третий год правления

Тадриола Предусмотрительного, вечер

Темар бросился на кровать и спрятал голову под пуховую подушку. Крепко прижал ее к ушам, чтобы заглушить гостиничный шум: громкий вопрос мужчины, проходящего мимо его двери, чьи-то требования свежих полотенец, глухой стук тяжелого багажа, втаскиваемого наверх по деревянной лестнице. Но он не мог прогнать воспоминания, одолевающие его, вопли раненого мага, неистовые молитвы его спутников, просящих Дастеннина успокоить море, Ларазион — усмирить ветры, Сэдрина — пощадить их. Эхом отозвались в его памяти грязные, отчаянные ругательства матросов, стоны корабельных шпангоутов, напрягающихся сверх всякой мочи, зловещий треск лопнувшего каната и крик — кого-то хлестнуло оторванным концом. После всего, что они пережили, после всего, что они вынесли, Темар и его спутники едва не утонули, и где — возле самого берега, в виду безопасной гавани! Безмерно озлобился Дастеннин: все их упования и надежды колонии едва не пошли на корм прожорливым крабам.

Время летело незаметно, пока громкий спор в комнате наверху не вторгся в мучительные раздумья Темара. Юноша высунул из-под подушки красное лицо. Слезы и грязь размазались по щекам. Чей-то сварливый голос возмущенно закричал, но получил резкий ответ, прозвеневший сквозь половицы.

Темар не уразумел смысла перебранки. Как же он выполнит свои хвастливые обещания, высказанные перед Гуиналь, когда даже не может понять, что говорят люди? Олбарн, Брайв и другие отказались от этой безумной попытки вновь посетить мир, который они потеряли, и никто не подумал о них плохо. Почему он не мог сделать то же самое?

Потому что его ранг отказал ему в этой свободе — юноша словно услышал короткий ответ Гуиналь, хотя барышня осталась в половине мира отсюда. Потому что у него есть долг перед его людьми, и единственный способ его исполнить — это пересечь океан и выдержать все, с чем он может столкнуться в этом странно изменившемся Тормалине. По какой бы то ни было причине, каким бы то ни было способом Сэдрин вверил тех людей его заботам, и если он потерпит неудачу… Темар поежился. У него не будет слов, чтобы оправдать свой провал, когда он постучится в дверь Иного мира и предстанет перед богом, владеющим ключами. И что подумает о нем Гуиналь, если он прячет голову под подушку, словно ребенок, который боится элдричских человечков в тенях?

Ему необходимо умыться. Не обращая внимания на роскошь комнаты, Темар поплелся к умывальнику. Он подумал о бритье, но понял, что это — выше его сил: руки так дрожали, что мыльная пена расплескалась по мрамору умывальника. Свирепо хмурясь, юноша принялся вытирать эту обыденную грязь, и страх, гнетущий его, понемногу ослаб, но стук в дверь заставил его сердце вновь колотиться.

— Войдите, — выдавил Темар дрогнувшим голосом.

Дверь открылась, и Авила проскользнула в комнату; ее выцветшие глаза на сером от усталости лице заметно ввалились.

— Ну, тебе тут удобно?

Это ничего не значащий вопрос, понял эсквайр, просто повод зайти к нему.

— После лишений Кель Ар'Айена? — Д'Алсеннен указал на белоснежные простыни, полированный пол и вышитые занавески, по которым мчались верные гончие Острина. — Я буду спать как сурок, если мне не станут мешать.