видел, как искра понимания вспыхнула в её глазах. Но именно в этот момент к лифту вышли Фантэ, София и Ирма. Они о чём-то громко переговаривались, увидев же Марту и Давида, замолчали. Марта тоже захлопнула рот.

– Я не успела подогнать машину, доктор Сезар меня задержал, – сообщила она коллегам, а затем обратилась к нему самому: – Прошу прощения, я обещала подбросить ребят. Не хочу заставлять их ждать.

Марта нажала кнопку, лифт открылся, и вскоре Давид остался в лаборатории один.

Он прошёл в свой кабинет, снял очки и устало потёр лицо. Ехать домой смысла не было: он окажется в своей квартире в центре Аннебурга не раньше часа ночи, а уже в шесть утра раздастся звонок будильника.

Давид решил поработать ещё немного, но мысль о Лотти не давала покоя. Тогда он стал читать все личные дела женщин-химер. Почему-то раньше ему не пришло в голову отсеять их по возрасту и весу. Никто из зверолюдей не умел менять собственную массу, а вес Лотти не мог превышать шестидесяти килограммов.

Так у него осталось лишь семь претенденток, и четыре из них уже побывали в лаборатории. Остались три девушки, одну он смутно помнил. Две – новенькие. Давид побарабанил пальцами по их личным записям. Он не мог похвастаться развитой интуицией, но логика подсказывала, что одна из них должна была оказаться его Лотти.

Спать на диване собственного кабинета Давиду приходилось довольно часто. И не то чтобы в лаборатории было так много работы – просто, как бы он ни старался, выбирая квартиру, найти привлекательное место для жизни и отдыха так и не получилось – ничто там не манило его. Когда-то всё было иначе. Когда-то его ждали. Но теперь в кабинете специально стоял удобный, достаточно длинный диван, способный вместить все его метр девяносто. В шкафу висели свежие рубашки и даже пара пиджаков, в ящиках лежало чистое бельё и зубная щётка. Как правило, он приводил себя в порядок ещё до прихода сотрудников.

Единственное, почему он не любил ночёвки в офисе, – за встречи с уборщицей. Ну очень вредная женщина! Какое-то время они находили общий язык, но потом она трижды переставила его награду за победу в универсиаде с одной полки на другую. Давид обратил на это её внимание, но она просто отмахнулась. Это вывело его из себя. Да, возможно, он повысил голос. Да, возможно, сказал что-то о её умственных способностях. Но в самом деле… если вещи стоят так, а не иначе, возможно, есть какая-то причина? Почему бы не отнестись с уважением к чужому порядку?

Но в то утро Давид ждал встречи с ней. Как и все последние дни, эта дама пыталась обойти вниманием его кабинет, будто даже не замечая, что он внутри. Давид вышел сам. Поздоровался. Она угукнула в ответ, не поднимая головы и не прекращая протирать пол.

Он размял шею;

– Ладно, возможно, я был не прав, когда вспылил.

Она фыркнула.

– Я не должен был орать на тебя. Но ты переставила вещи в моём кабинете, это вывело меня из себя.

Наконец остановившись, женщина с прищуром взглянула на Давида.

– Я поняла, что вывела. Я и хотела посмотреть, получится или нет.

Он опешил.

– Это был эксперимент, – невозмутимо продолжила она.

– Экспери… ЧТО?! – воскликнул он, всё ещё пытаясь напоминать себе, что очень нуждается в чистых полах и лишённых пыли полках.

– Эксперимент. Чего? Не слыхал про такое, что ли? – язвительно поинтересовалась женщина. – Вроде учёный…

– И как же ты определила цели эксперимента? Какую проблему исследовала?

– Сформировала гипотезу, что ты чёртов псих, – она поднесла швабру к ведру, обмакнула и отжала с помощью рычажков на ручке. – Анализ данных позволил сделать вывод, что гипотеза верна.

Давид удивлённо поднял бровь: не слишком ли хорошо она владеет терминологией для простой уборщицы?

– Что, думаешь, самый умный тут? В «Нейм» кого попало не берут, дорогуша.

Давид на мгновение прикрыл глаза.

– Вернёмся к эксперименту, – прошелестел он.

– Хотела посмотреть, заметишь ли ты, если я переставлю эту стекляшку на другое место. Ты ж теми полками вообще не пользуешься, только пыль собираешь. Потом, когда заметил, стало интересно, заметишь ли, если поменяю две награды местами. Потом просто немного передвинула их все на три сантиметра влево…

Вцепившись в волосы, Давид очумело глядел на уборщицу.

– Ты… ты… зачем?

Она улыбнулась:

– Да просто скучно стало, вот и решила развлечься. Давай, выходи уже, помою у тебя. Вон, посмотри, какие разводы твои умельцы оставили…

Давид ещё приходил в себя после беседы с уборщицей, когда начали подтягиваться сотрудники лаборатории.

– Как будто и не уходили, – вздохнула Марта, роняя сумку на рабочий стол.

София согласно кивнула и тут же спряталась за ноутбуком. Вскоре явились Фантэ и Кито, оба с несколькими порциями кофе из автомата на первом этаже. Давид сморщился. Но вместо того чтобы демонстративно слить напиток в раковину – единственное, что стоило бы сделать с этой жидкостью, – они принялись распространять его по лаборатории, раздавая оранжевые бумажные стаканчики коллегам.

Давиду предлагать не стали – знали, какой невероятно «душной» речью мог закончиться их жест вежливости. Это заставило его ухмыльнуться. Поправив очки на переносице, Давид кивнул своим мыслям и удалился в наконец-то чистый кабинет.

Давно ничто не занимало Давида больше, чем работа. С тех самых пор, как он остался предоставлен сам себе, все его мысли были посвящены лаборатории. Так вышло, что он попал в «Нейм» в очень сложный период своей жизни, и работа стала спасением.

Он задумчиво потёр щетинистый подбородок, разглядывая знакомые имена на личных делах. Шарлотта Ойч и Софи Шоху. Да, имена ему были знакомы, а вот лица – пока нет.

По-хорошему, приходить им смысла уже не было: этим утром в экспериментальном корпусе у них должны были взять кровь, как делали это каждое утро. Но Давид настоял. Когда Марта попыталась возразить, он открыл было рот, чтобы ответить, но она прервала его: «Ой, ладно! Легче сделать».

Шарлотта пришла в компании Александры, по их словам, накануне они провели весь вечер в баре и сомневались, что анализы покажут что-то, кроме «джин-тоник, четыре порции».

Александру Давид помнил: это была очень шумная девица, способная обращаться в рептилию. Довольно пугающая трансформация, так как рептилия – на вид то ли огромный ящер, то ли змея с лапами – имела внушительные размеры.

Она ознаменовала своё прибытие громкими рассказами и низким грудным смехом. Шарлотта, её подружка, была менее приметной. Она поступила в «Нейм» около месяца назад, и Давид ещё не успел повстречаться с ней лично.

Сразу решив, что Александра была не той, кого он искал, Давид цепко оглядел Шарлотту: довольно тощая, как и следовало из индекса её массы тела. Лицо какое-то незапоминающееся, хотя кто знает, на что способен умелый макияж? Но волосы светло-русые, открывающие высокий