Авторская пометка на полях. Иной раз приходится основательно удивляться сходству исторических прецедентов через сто с лишним лет… Вот выдержка из тогдашнего «Таймса»: «Продвижение английской предприимчивости столкнулось со структурой самоизолирующегося китайского общества. Ничтожные детали, является ли этот акт легальным, этот — целесообразным, преданы забвению. При нормальном и неизбежном развитии мира было необходимо, чтобы в известный момент предприимчивый народ мореплавателей, подобно англичанам, насильно вступил в сношения со слабым, неспособным к прогрессу народом, вроде китайцев, населяющих богатую страну, доступную нашей торговле». Короче — главная нация в мире сама решает, кого и как заставить подчиниться своим интересам. И даже доходчиво объясняет, почему это так! Глядя телевизионные новости на политическую тематику, не испытываете ли вы, уважаемые читатели, того же ощущения дежавю, что и я? Воистину — чудны дела Твои, Господи…

Французы, чей миссионер был убит в Гуаньси, выступили вместе с англичанами. Началась вторая опиумная война. Она шла совсем не так просто, как первая, и англичанам понадобились дополнительные силы для боевых действий. Но у них появился очень сильный союзник: Франция, которая рассчитывала получить дополнительные привилегии в торговле, и готовилась пересмотреть условия франко-китайского договора.

Вообще интерес ко второй войне со стороны европейских стран и США был весьма значительным. Начать с того, что к моменту сосредоточения главных европейских сил у Кантона (в мае 1858 года) Муравьев-Амурский подписал с Китаем Айгунский договор и обеспечил тем самым присутствие России на тихоокеанском побережье, на границе не только Китая, но и Кореи. Именно этого сильно не хотели те же англичане, пытавшиеся высадить свои силы и на Камчатке, и вблизи устья Амура — в заливе Де-Кастри, в недавней войне, которую в России называют Крымской, а в Европе — Восточной…

Вместе с французами в войне добровольцами участвовали волонтеры едва ли не со всей Европы, а за событиями в Китае зорко следили американцы из Японии, где они прочно закрепились. Война шла с переменным успехом, китайцы в иных случаях воевали весьма отважно, но всегда — очень неумело. Поэтому их потери были гораздо большими, их подвиги выглядели актами отчаяния — в общем, война шла к очередной катастрофе. 27 июня 1858 года в Тяньцзине был подписан очередной договор — уже многосторонний. 4 июля его утвердил китайский император. На основании этого договора для свободной беспошлинной торговли открывались еще 6 портов: Цюаньчжоу и Чаоджоу в Гуандуне, Тайнань и Даныиуй на Формозе, Дэнчжоу в Шаньдуне и Нанкин в Цзяньсу. Практически все побережье, за редким исключением, становилось ареной европейской торговли. Миссионеры получили право свободно путешествовать по территории Китая, все иностранцы, обвиняемые в каких-либо преступлениях, должны были передаваться в консульства и быть судимы по собственным законам. Китайское правительство взяло на себя возмещение военных издержек, выплатив очередную колоссальную контрибуцию.

Одним из условий Тяньцзинского договора было присутствие иностранных послов непосредственно в Пекине. Однако проезду послов строились всяческие препоны, и в результате произошло еще одно столкновение: у фортов Дагу, в котором европейцы понесли очень большие потери. Реакция общественного мнения в Европе была крайне резкой. Мало того, что китайцы сознательно нарушили условия уже заключенного договора, они не принесли за это извинений! Наказать китайцев требовали в Лондоне, Париже и даже в Берлине — чтобы другим неповадно было. Россия воздерживалась от резких комментариев, но в целом поддерживала европейскую дипломатию. При этом Лондон и Париж как-то забывали, что никакого официального объявления войны Китаю не было — проводилась обычная, хотя и очень масштабная, полицейская операция, как будто речь шла о наведении порядка в Ланкашире или Бретани. Однако для осуществления такой операции были нужны серьезные силы, и соответствующее решение было принято. Для войны (полицейской операции?) в Китае формировались значительные вооруженные силы в Англии и Франции. Английский экспедиционный корпус (командующий — Хоуп Грант) состоял из двух дивизий и отдельной кавалерийской бригады. Французский корпус (командующий — Кузен де Монтабан) состоял из двух бригад пехоты при 30 орудиях. Сосредотачивался мощный военный флот, для перевозки войск на театр было зафрахтовано более 130 коммерческих судов. Значительную часть английских войск составляли индийские части. Большие сложности возникли в обеспечении войск и кавалерии провизией и фуражом: стоило это очень дорого, муку приходилось закупать у американцев, а сено — везти из Англии или Индии. Лошадей французы попытались закупить в Японии — это удалось с огромным трудом, по цене от 600 до. 700 франков за голову… Война начинала влетать в копеечку. Компенсировать эти затраты должны были доходы от китайской торговли. Или же сами китайцы — если их очередной раз заставят это сделать…

Согласованные ультиматумы англичан и французов были переданы китайцам 9 марта 1860 года. Ультиматумы требовали принести извинения относительно атаки, предпринятой у фортов Дагу, немедленно произвести обмен ратификаций Тяньцзинского договора, уплатить денежные издержки, понесенные союзниками. Китайцы ответили отказом. Это послужило поводом к Третьей опиумной войне, которую называли таковой уже скорее по привычке. К апрелю в китайских водах сосредоточились значительные силы, готовые предпринять необходимые действия для наказания китайцев. Начало боевых действий оказалось более чем успешным: остров Чжоушань, занимавший очень выгодное положение, сдался без боя. Однако в дальнейшем возникли проблемы: несколько поутихшие тайпины, увидев, что иностранные войска фактически способствуют их собственным задачам, начали искать возможности к совместным действиям. Союзники оказались в довольно сложной ситуации: с одной стороны, они формально воевали с Пекином, с другой — были вынуждены всемерно защищать интересы императорской власти на юге. При этом не следует забывать, что тайпины точно так же выступали против европейцев, как и официальный Пекин, не будучи связанными ни договорами, ни даже устными обязательствами. Продовольствие они приобретали обычным грабежом, поэтому довольно скоро потеряли поддержку местного населения. Мало того, простые китайцы начинали искать защиты от них у союзников, которые смогли защитить от тайпинов и Кантон, и Шанхай.

После довольно долгой подготовки и согласований англо-французские войска в начале августа десантировались у устья реки Байхэ, а 25 августа заняли Тяньцзинь — ключ от Пекина. Именно заняли, а не взяли: китайцы оставили его раньше, чем туда вошли союзные войска. Потери их были самыми незначительными. После взятия Тяньцзиня китайские войска были наголову разгромлены в бою у деревни Чжанцзявань и у моста Балицяо — при этом наибольшие потери понесла иррегулярная конница, которая оказалась совершенно неспособной вести боевые действия против лучшей по тем временам английской кавалерии. В течение сентября войска союзников по непролазной грязи дошли до китайской столицы. Император бежал из столицы, и переговоры с союзниками были поручены принцу Гуну. После разграбления летней императорской резиденции Юаньминъюань англо-французские войска встали у стен китайской столицы, готовые ее занять. При самом активном содействии русского посла Николая Павловича Игнатьева принц Гун согласился на переговоры, а император передал ему все нужные для этого полномочия. В начале ноября Пекинский договор вступил в силу. Через месяц войска ушли к побережью.