– Есть, босс! – отозвалась она.

Лебедка вытянула из воды очередную ловушку, и Воун шестидюймовым ножом с синей ручкой срезал водоросли. Пока он двигался вдоль лесы, Энни, действуя методично, достала из ловушки извивающееся создание и измерила панцирь: три с четвертью дюйма – минимальный допустимый размер улова. Окажись омар на долю дюйма меньше, и отправился бы назад в серые воды еще на денек, однако удача была не на его стороне. Энни бросила добычу в бак и проверила еще девять омаров, шесть из которых – включая самку, которой она пометила хвост, – пришлось отпустить. Затем Энни надела омарам на клешни резиновые ленты, а Воун в это время вел судно дальше по волнам. Минди стояла на носу, и ветер трепал ее черные уши.

– Как думаешь, будет шторм? – спросил Воун. – Если да, то надо достать весь улов.

– Кто знает…

– Никто, – ответил Воун, продубленный морскими ветрами и солью. Такими и представляла себе ловцов омаров Энни, даже молодых вроде Воуна. А еще он оказался болтлив и говорил с новоанглийским акцентом, который он старательно вытравливал. – Кстати, откуда ты знаешь Лидию?

Он весь день донимал Энни вопросами, которые ей удавалось игнорировать.

– Не то чтобы я ее знаю. А ты – откуда?

– Когда живешь на острове вроде нашего, знаешь всех. Кроме чужаков. С Лидией мы росли вместе. В старших классах по будням катались на пароме на материк, в школу. Даже в колледже вместе учились. Теперь вот снова оказались вместе на острове, и уж не знаю, к худу ли, к добру ли. Не получается у нас никак разойтись. Ты, кстати, должна знать ее мужа Трея.

– С чего бы это? – ответила Энни, запоздало сообразив, что звучит так, будто ей есть что прятать.

– Почему нет? – помолчав, спросил Воун. – Тут же все друг друга знают. А ты откуда будешь?

– Из Собачьей бухты, с Малого Финистерре. Там еще старый викторианский дом стоит.

– Эта развалина у маяка? Почти все, кто там живет, воняют хуже, чем пятидневные рыбьи потроха. Хорошо, что от тебя так не пахнет. Ты что, решила вне системы пожить какое-то время?

Почти каждый, кто жил в том доме, был вне системы. Ни телефонов, ни интернета. Вообще ничего.

– Здесь только мы двое, – сказал Воун, видя, что Энни не спешит отвечать. Одновременно он продолжал вести судно по неспокойной воде. – Может, хоть попробуем? Ну, знаешь, я задаю вопрос, а ты отвечаешь? Спроси меня о том же, и я отвечу, что родом отсюда, что уезжал на несколько лет в Портленд, но теперь вернулся, потому что два месяца назад бывшая выставила меня из дома. Тут ты спросишь: как так, такой симпатичный мужчина и одинок? А я отвечу: да вовсе я не симпатичный, но ты такая: еще какой симпатичный, даже очень, правда-правда… В таком вот духе.

Сказать по правде, Воун был вовсе не дурен собой. На вид лет тридцать, может, тридцать пять. Точно немного моложе Энни. В волосах – преждевременная седина, глаза – голубые, пристально смотрят из-под капюшона дождевика. Самой Энни было тридцать семь. Старовата она для Воуна, но все ведь зависит от обстоятельств, не так ли? В кровати одному становится холодно и одиноко. Давно ли Воун развелся? Давно ли делил постель с женщиной? Все же придется Энни ему подыграть. Она приготовилась запоминать собственные ответы, чтобы не забыть потом свою версию правды.

– Да, я вне системы, – сказала она. – Временно.

– Странно, что в этом доме еще кто-то живет, – сказал Воун. – Обычно, как летом туристы разъедутся, так и в доме пустеет.

Когда Энни заехала в особняк, в июне этого лета, все комнаты, кроме одной, были заняты. После Дня труда постояльцы начали съезжать, и наконец она осталась одна. Правда, потом, недели две назад, объявились женщина по имени Френки и ее четырехлетний сын Итан.

– Планируешь оставаться? – спросил Воун. – Осмелишься перезимовать? На это только храбрецы решаются. Или дураки. Со снегом сразу приходят морозы. Вот тебе совет: перебирайся в городок, жилье там быстро дешевеет. А зима в Мэне покажется тебе бесконечной, даже с горячим радиатором и рабочим водопроводом. Но пока не проведешь зиму здесь, навсегда пришлой останешься. Что вообще привело тебя на Финистерре?

Энни подумала немного и ответила:

– Удача.

Лодку качнуло, и Энни одной рукой схватилась за планширь, другой – за ошейник Минди. Ее окатило студеной морской водой, аж дух перехватило. Энни утерла лицо, ощущая на губах соленый вкус.

– Все нормально? – спросил Воун.

Лето приучило Энни не жаловаться. Поэтому она кивнула и сказала, что можно двигаться дальше.

– У тебя прямо поступь моряка, – заметил Воун.

– Я ничего о лодках не знаю.

– Мне-то не рассказывай.

Он сбавил ход до холостых оборотов и, глянув на горизонт в бинокль, заметил пурпурно-синий бакен с крюком.

– Еще одна остановка, – сказал он, цепляя лесу на лебедку.

Энни тоже всмотрелась в даль, а Минди в это время плотно прижалась к ее ноге. Весь день они доставали из воды только желто-оранжевые буйки, и Энни знала о ловле омаров достаточно, чтобы понять правила: красть чужой улов точно не стоит. Однако ей хватало ума держать рот на замке и не высовываться, даже несмотря на холод в животе или на то, что рубаха-парень, с которым она проработала весь день, внезапно сделался молчаливым и настороженным. Разве у нее был выбор? Она с ним одна в лодке, посреди моря. К тому же в конце дня Воун заплатит ей семьдесят пять баксов и даст пару молодых омаров, а столько она уже несколько месяцев не зарабатывала.

Показалась первая ловушка, и Воун проверил ее. Потом бросил назад в воду, не достав из нее ни одного омара. Со второй проделал то же самое, и с третьей. Задержался только у последней.

– Вот это да! – воскликнул Воун. – Ты только глянь на эту кроху!

Омар едва уместился в ловушку. Воун вытащил его и осмотрелся, проверяя, нет ли кого поблизости. Потряс омаром, которого Минди тут же попыталась цапнуть за хвост. Весила добыча, наверное, больше двадцати фунтов, а клешни у нее были вдвое крупнее ладони Энни.

– Боже мой, если она нас обоих не проглотит, обо мне в «Кроникл» напишут! – радовался Воун.

– Красавица, – сказала Энни. Омар явно не разделял ликования Воуна. – Как думаешь, сколько ей?

– Лет сорок, если не пятьдесят. Представь только, она все эти годы умудрялась прятаться от нас! Держи-ка. Она сильная. Того и гляди остальных в баке порвет.

Энни ухватила омара под клешни. Это было создание, за которое щедро заплатят; нелегальный улов, который станет основным блюдом, а остатки отправятся на помойку. Так нечестно. После стольких лет выживания.

Энни швырнула омара за борт.

– Да бля! – вскрикнул Воун, схватив рукой пустоту. Ударил ногой в борт и резко обернулся. Того и гляди прыгнет следом. – Бля! Господи! Ах ты ж, сраная… надо же было так облажаться!