уродливая тряпичная кукла. Девушка не расставалась с ней, даже заплутав в безжалостной пустыне.

– Точно. На вид – обычный кактус, который и верблюды редко жрут, но если приглядеться, то можно заметить легкий красный налет на концах иголок. Не ошибетесь – Эскулатос Пиритус.

– Название чудно́е, милорд, – Ослябя сделал глоток и поморщился. – Кислятина…

– Дай-ка мне! – Эфит подполз к молодым людям и вырвал миску из рук парня. – Фу-у-у! – он отстранил от себя сосуд и принялся плеваться. – Невозможно пить эту отраву!

– Можешь сдохнуть от обезвоживания, я не против, – волшебник пожал плечами.

– А где твой ворон, колдун? Если бы он осмотрел округу и показал дорогу, то мы бы уже плескались в водах оазиса.

– Если бы ты и твой недалекий друг напрягали мозги, когда это нужно, то он бы сейчас не подыхал в пустыне от ран, а ты от нехватки влаги! – отрезал волшебник и отошел подальше, всматриваясь в темнеющее небо.

Птица действительно не возвращалась. Бывало, что ворон пропадал неделями и Эразм ничего не мог узнать о его судьбе или посмотреть на мир птичьим взглядом. В действительности пернатый обладал свободой воли и не считал волшебника хозяином, а потому, если не хотел, не позволял пользоваться собственными глазами.

Сейчас же Брюзгливый надеялся, что птица не пропадет на несколько дней. Сам он чувствовал себя более-менее сносно. Заклинание «защита от непогоды» работало, но поддерживать его становилось труднее. В конце концов, даже тем, кто не потеет на жаре, требуется вода. И если на троицу сомнительных союзников ему было плевать, то судьба учеников заботила. А помочь Брюзгливый мог разве что скользкой мякотью кактуса. Силы с каждым днем оставляли старика, и он не мог концентрироваться на магии так, как делал это раньше.

Нордварец бредил. Его бледное лицо периодически схватывало спазмом, и гримаса боли, смешанная не то с ужасом, не то со слабоумием, застывала, словно высеченная в камне. Тело дрожало. Здоровяка одолевал страшный жар. Он трясся, но крепко прижимал к себе голову ящера, которую смазал специальным порошком в полумертвом состоянии, прежде чем впасть в беспамятство. Эфит, видевший многих раненных, поражался тому, насколько крепок северянин. Любой другой на его месте непременно скончался бы, но железнобокий сражался за жизнь, как за еще один великий трофей.

– Надо идти, – с горечью заключил Эфит, глядя на измученное лицо Варвара. – Если не дойдем за пару дней, то издохнем от жары.

– Ух ты! А теперь и мозги заработали.

– Хватит брюзжать, колдун, и без тебя тошно.

– Раз умный такой, то давай, веди!

– Дедушка, – вмешалась в разгоравшуюся сору Шахриет, – кажется Шалилун кричит, – она поднялась с колен и прислушалась.

Приключенцы напрягли слух. И правда, крик зеленоватого усиливался и приближался.

– Ой, не к добру… – буркнул Ослябя и, поднявшись с трудом, надел шлем и обнажил меч. Паломник так и шел по пустыне в кольчуге, стойко перенося связанные с этим мучения. Парень верил, что тем самым сможет искупить вину за симпатию к девушке, от которой сквозило злом.

Взявшись за свиток, Эфит тоже поднялся. Он приложил свободную руку к груди, прижав серебряный круглый амулет к сердцу. Все приготовились увидеть что-то страшное и принять бой, если потребуется.

– А-а-а-а-а! Слава Горгу! – орал орк, словно сумасшедший. Он остановился на вершине бархана и принялся махать руками, призывая союзников к себе.

– Морда вроде довольная… – Эразм нахмурил брови и медленно зашагал в сторону зеленоватого.

– Останьтесь с раненным! – бросил Ослябя и помчался за учителем.

Ветеран выдохнул. Он не боялся предстоящей стычки, даже если снова встретится орда живых мертвецов, но предпочитал понаблюдать за ее началом на относительно безопасном расстоянии, чтобы оценить шансы на успех и возможные маневры. К тому же еще никогда не случалось осечек с огнем. Эфит первый раз с толкнулся с тем, что его силы не сработали. Этот факт угнетал и тревожил. Что если это случится снова? Страж вольного города подозревал, что Брюзгливый мог как-то влиять на магические силы окружающих.

Шалилун, завидев приближение союзников, снова скрылся за дюной, съехав вниз. Пока волшебник добирался до песочного холма, паломник уже оказался наверху и радостно засмеялся.

– Что, Эсмей увидал? – крикнул снизу лорд Пифарей.

– Да не, черные стражи! – Ослябя махал им и улыбался, глядя на Шахриет.

Девушка улыбнулась в ответ и покраснела. Эфит спрятал свиток и поцеловал оберег, что прислала ему любимая Тинтур.

Когда мамелюки предоставили Нахиору бездыханное тело Калдора, а также сообщили, что он пытался сбежать, капитан отрядил для поиска Караванщиков небольшой отряд в десяток человек. Джубал, хладнокровно прирезавший дрессировщика ящеров, также оказался допрошен и отправлен под арест до выяснения всех сторон странного дела.

К утру истощенных героев доставили в оазис Слеза Харамы. Нахиор дал им время привести себя в порядок, а железнобокого определил на попечительство личного лекаря. Целитель обещал сделать все, что может, но предупредил, что раненный не выдержит еще одного перехода и ему потребуется, по меньшей мере, две недели, чтобы прийти в стабильное состояние.

Проспав почти сутки, четверо героев, включая девушку, стояли у шатра Нахиора, из которого доносился светлый дым, со сладковатыми фруктовыми нотками, ласкающими обоняние. Внутри две голые рабыни, натертые душистым маслом, полулежали на подушках, передавая друг другу кальянную трубку. Низкий стол, есть за которым получилось бы только лежа, изобиловал фруктами и орехами, которые в оазисе активно продавались предприимчивыми торгашами из Муфтарака.

Нахиор сидел в кресле, как обычно в длинной черной кардуре и кожаном нагруднике, с изображенными перекрещенными кривыми мечами белого цвета. Его голова оказалась непокрыта. Короткие темные волосы на свету отливали каштаном, что необычно для ашахитов, чьи волосы часто черные как смоль.

– Рад видеть вас в здравии, – спокойно начал он и отхлебнул из медной чаши.

– Мир с тобой, мастер Нахиор, – Эфит поклонился. – Хочу выразить безмерную благодарность за наше спасение.

Эразм молчал, как молчали и его ученики. Ослябя и Шахриет, взявшись за руки, нагло пялились на обнаженные прелести рабынь.

– У меня прискорбная весть. Погиб Калдор. Какой-то бродяга прирезал его в песках. Увы, но мои люди не успели предотвратить это, – Нахиор внимательно следил за реакцией собеседников.

– Это действительно не особенно приятная новость, – ветеран покосился на волшебника, – но Калдор совершил подлость, бросил нас посреди пустыни