– Я его знаю не очень хорошо, а вот Коннор – давно и хорошо. Кажется, Сэм ему нравится.

– Маме тоже.

– О да! Она по нему с ума сходит, сразу видно.

Карлайл вздохнул и неуверенно протянул:

– Что ж, рад слышать, что у них все в порядке. Теперь ей будет на кого опереться, и нам не придется возвращаться в эту дыру.

Кит улыбнулся и бурно взбил ногами воду.

– Не любишь «Песнь Пустыни»? Впрочем, тебя трудно упрекнуть. Ты ведь вырос в городе, потом жил в Штатах… А что до мамы… Знаешь, Карли, нас обоих в этом плане выручил Коннор.

– Ты имеешь в виду то, что он занялся отелем после смерти папы? Это точно. Героический поступок. Коннор ведь головастый парень, ему наверняка хотелось чего-то большего.

– Ну, свои прелести есть везде.

– Ты о той куколке у лифта? О да, сцена высший класс. Герой прижимает к груди красавицу и испепеляет братьев огненным взором… Наверное, ему хотелось, чтобы мы оба провалились сквозь пол.

Кит перевернулся на живот и подплыл к самому бортику бассейна.

– Как ты думаешь, у него это серьезно?

– Ты о куколке? Или об отеле? Видишь ли, наш старший братец всегда застегнут на все пуговицы, так что я не думаю…

– Жаль, что мы не можем связать его и подвесить над горящим костром, чтобы выведать все начистоту.

Карлайл звонко рассмеялся.

– Погоди, вот приедут Конни, Кэтлин и Браэнн, тогда никакой костер не понадобится. Девчонки Фотрелл его живым не выпустят.

– Да уж! Хорошо, что все опять соберутся вместе. Когда мы последний раз видели сестер? На Рождество? Разбросало нас по свету…

– Кэтлин, насколько я знаю, собирается перебраться в Европу.

Опять помолчали. Потом Кит заметил:

– Честно говоря, мне хотелось бы поговорить с Коннором по душам. В любом случае, теперь что-то изменится. Мама может вернуться к делам, раз у нее будет такой помощник, как сам шериф Западного Края, а Коннор… Коннор сможет заняться собой.

– Да уж! Неужели мама его отпустит? Да и захочет ли она отдать «Песнь Пустыни» в руки чужого человека?

– Завтра утром он перестанет быть ей чужим.

– Ох, Кит, ко всему надо привыкнуть. Так ты говоришь, он хороший парень, этот Сэм?

– Да, особенно если тебе нравятся шерифы.

– Кит, по-моему, ты не слишком почтителен по отношению к тому, кого тебе, вполне возможно, придется называть папочкой.

Кит расхохотался.

– Кстати, когда я ему сказал об этом, Сэм окончательно мне понравился.

– Да? И почему же?

– Он сказал, что если я хотя бы попытаюсь это сделать, он меня собственноручно разорвет на кусочки.

К хохоту младших братьев присоединился и Коннор, незаметно вышедший из темноты сада. Наконец Кит наплавался и вылез из воды, после чего все три брата расселись в шезлонгах. Карлайл первым нарушил молчание.

– Итак, Коннор, что же будет с отелем? Мама назначит нового управляющего, будет управлять сама или поручит это все Сэму?

– Я бы предпочел третий вариант. Кэти Фотрелл пора побыть простой домохозяйкой. Сэма же я знаю давно и хорошо. Мало на свете людей, которым я доверял бы столь же безоговорочно. Кроме того, он здешний, ему не надо привыкать к нашим местам. В отличие от некоторых. Я вас порадовал или огорчил?

– Разумеется, порадовал!

Кит с сомнением качнул мокрой головой.

– Остается один ма-а-ленький вопросец. Куда денешься ты, Кон?

– Я уеду.

Коннор не предполагал, что тишина может быть такой пронзительной. Оба младших брата смотрели на него, не моргая, и в двух парах синих глаз бился один и тот же вопрос. Кит откашлялся и тихо произнес:

– И куда же ты уедешь отсюда, Коннор?

Коннор вздохнул. Мама, несгибаемая Кэти пока еще Фотрелл, королева пустыни, полчаса назад задала ему тот же вопрос, а получив ответ, посмотрела на него так, словно он признался ей в растлении малолетних. Интересно, как прореагируют братья?

– Я уеду, но недалеко. Я купил ресторан.

– Серьезно?!

– Более чем серьезно. Там полно работы, потому что это… ну как бы сказать… в общем-то, БУДУЩИЙ ресторан. Пока это маленькая развалюха на обочине второстепенной дороги.

Карлайл прищурился.

– Большой Брат темнит!

– Я сто раз просил не называть меня Большим Братом!

– Мы с Китом тоже хотели бы, чтоб ты им не был. Тогда мы смогли бы отлупить тебя за все сразу. А что теперь? Одни секреты!

– Да нет никакого секрета, просто…

– Что просто? Кит, ты только подумай, родная плоть и кровь спрашивает его о ерунде, о презренном бизнесе, а он воротит от нас нос и заводит глаза к небу!

– Ты абсолютно прав, Карлайл, Большой Брат совершенно обнаглел.

– Я ПРОСИЛ НЕ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ БОЛЬШИМ БРАТОМ!!!

Они смотрели на него нахально и весело, но в глубине их синих глаз таились любовь, тревога за него и уважение к своему старшему брату. Коннор неожиданно понял, что не сердится на двух этих оболтусов. Они хотели ему добра и переживали за него, так что никаких причин скрывать от них тайну не было. Он тяжело вздохнул – наверное, в тысячный раз за этот день – и неуверенно произнес:

– Ладно. Вы хотите знать, что именно я купил? Отвечаю. Виноградник плюс постоялый двор.

Некоторое время братья переваривали услышанное, а потом Кит задумчиво изрек:

– Виноградник, говоришь? То есть, то место, где выращивают виноград и гонят из него вино?

– Ты прав на все сто. А постоялый двор – это нечто вроде фирменного ресторана, только пока он очень непрезентабельный и маленький.

– Значит, виноградник. И постоялый двор. Непрезентабельный. В центре пустыни, которая в центре буша. И там растет виноград, из которого…

– КИТ, ЗАТКНИСЬ! И ты, Карлайл, не вздумай поддакивать этому клоуну. Да, я его купил, и мне чертовски нравится эта покупка. Мне хочется этим заниматься, так что я… Что вы делаете, олухи!!!

Олухи самозабвенно хлопали его по спине, прицокивали языками и строили самые невозможные рожи, которые должны были выражать полнейшее и безоговорочное одобрение.

– Коннор, но это же великолепно! Это прекрасно! Ты даже не понимаешь, насколько это великолепно и прекрасно! Коннор Фотрелл совершает безумный поступок! Коровы летают, раки свистят на самых высоких горах по всему миру, а по четвергам теперь всегда будет идти дождь!

– Кит, братишка, не бей так сильно Коннора, а то виноградник осиротеет. Коннор, я тоже потрясен. Ты, ходячий расчет и образец благоразумия, человек, на которого нам всем велено было равняться при принятии взвешенных решений, совершаешь такой потрясающий, такой авантюристический, такой немыслимый финт!