Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что? — взвизгнула я.
— Твой комфорт очень важен для меня, — сказал он с таким видом, словно речь шла о чем-то очевидном. — Наши путешествия должны быть источником радости, а не переживаний.
— Никаких наших путешествий нет.
Он преспокойно кивнул:
— Разумеется. Работа прежде всего. Вот закончим дело, и тогда уже будем строить дальнейшие планы.
— Не собираюсь я с тобой никуда ехать. Не мешай думать лучше.
Слетел с катушек сыщик. Несите нового. Этот перегрелся на солнце.
Бросив взгляд на темное небо, я отбросила эту версию. Значит, просто сошел с ума. Такое сплошь и рядом происходит.
Все зависит от того, что именно использовал в своем зелье Шерман. Экспериментальная магия не совсем мой конек, но если подумать, можно предположить, что зелье перемещения должно включать в себя белену и падуб, он же остролист. Белена одновременно убивает и воскрешает. Ею можно отравить человека и она же используется некромантами для воскрешения. Самый простой способ переместить объект это разобрать его и собрать заново, но уже в другой точке. Если Шерман действовал так, значит, брал белену и падуб. Что же еще? Мог ли он использовать птичьи перья в качестве катализатора? Процесс перемещения должен быть быстрым, даже моментальным, значит, птичье перо подходит. Мог ли он использовать гусиные перья? Наверное, мог. Означает ли это, что…
— Кажется, я знаю, где ваш колдун!
— И опять «вы», — мимоходом пожурил меня сыщик. — И где же? Знаешь, поиск психов-экспериментаторов это не совсем мой профиль, так что я плохо представляю ход его мыслей.
— Кажется, он у меня во дворе.
К чести Шоуэлла стоит признать, что соображал он быстро. Ему понадобилось не более пяти секунд, чтобы приподнять темную бровь и недоверчиво поинтересоваться:
— Гусь?
— Гусь, — со вздохом констатировала я. — Впрочем, это еще нужно проверить. Может, просто совпадение: у вас пропал колдун, у меня появился гусь. Всегда остается вероятность того, что это дядя Юлиус балуется с магией. Он считает, что собака это несерьезно и мне нужен солидный фамильяр.
— На мой взгляд, Каприз необычайное солидное создание, — сыщик поднялся на ноги и протянул мне руку. Проигнорировав ее, я встала самостоятельно. — Значит, идем обратно и смотрим, что там с гусем. У меня есть зелье-идентификатор с частичкой Шермана.
— Ты предполагал, что не найдешь его живым? Иначе, зачем еще нужен идентификатор? — полюбопытствовала я, выбираясь на дорогу.
— Это стандартная процедура, когда речь идет о поисках живого существа, — естественным движением, будто всегда это делал, Шоуэлл взял на руки уставшего Каприза. — В прошлом году мы таким образом нашли бедро одного оперативника в орле.
— Фу… Гадость какая, — скривилась я просто потому что твердо решила не выказывать интереса ко всему, что говорит сыщик. Он и так, кажется, вообразил то, чего нет. Видимо, думает, что раз он столичная важная птица, провинциальная ведьма будет рада пасть к его ногам. Не на ту напал. — Между прочим, тебе не обязательно его нести, — хотя будь я одна, непременно бы поступила так же. Каприз сегодня обошел со мной три деревни, а потом еще и к ведьминому кругу пошел. Я бы на его месте уже свалилась без сил.
— Ты посмотри, какие у него маленькие лапки и усталый вид. Думаю, с Каприза на сегодня хватит пеших прогулок, — отмел все мои возражения Шоуэлл. — Так вот, оперативник летел на орле, потому что ему нужно было добраться из точки Б в точку А. Извини, детали операции засекречены, так что только так могу рассказать. Орлы это всегда последнее средство, к которому прибегают только когда иного выхода нет. Слишком много трудностей связано с ними. Гонора столько, что приходится месяцами уговаривать птицу посадить на себя человека. Итак, оперативник садится на орла, пролетает полпути и тут орел говорит, что голоден и дальше лететь не может. Ну, наш оперативник не растерялся: не моргнув глазом, отхватил себе полбедра и скормил птице.
— Какая мерзость, — сообщила я из чистейшей вредности. Ведьмы не слишком чувствительны, когда речь заходит о подобных вещах. Если можешь потрошить лягушек, собирать голубиный помет и вываривать змей, значит, такие вот рассказы не вызывают никакого отвращения.
Глава 6. Ирвинг Шоуэлл
Всю дорогу Ирвинг пичкал ведьму забавными историями с работы. Проблема взаимоотношений Ирвинга Шоуэлла и людей не из департамента правопорядка куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Ирвинг при первой встрече казался интересным и забавным мужчиной.
Все мы знаем, что женщины любят мужчин с чувством юмора. Видимо, это повелось еще с древнейших времен. Древние люди процветали в основном за счет собирательства. Приятно думать, что древние мужчины каждый вечер приносили своим древним женщинам по мамонту, но на деле мамонтов, готовых стать жертвой древнего мужчины, было не так уж много.
Самодостаточная древняя женщина собирала грибы и фрукты, ела коренья, улиток и яйца. И вот она подкрашивала губы модным в этом сезоне соком шелковицы, гонялась за вороной, чтобы раздобыть пару готических черных перьев для своей прически и изобретала новый узор для вязания, потому что старых в этом новеньком мире еще попросту не было. Древний мужчина же ходил кругами, протаптывая дыры в полу своей пещеры. Мамонта у него не было. А без мамонта он не знал, как привлечь внимание древней женщины. «Какой от меня прок, если у меня нет даже мамонта?» — думал он. К сожалению (или, к счастью, как скажет вам любой студент), латынь в те золотые годы еще не изобрели, поэтому выражения «do, ut des» и «quid pro quo» древнему мужчине в голову не пришли. Тем не менее, сам принцип был ему более чем хорошо знаком. У древней женщины были фиолетовые губы, перья в волосах и вязаная юбка. Не стоит также забывать, что у нее были выпуклости в тех местах, где у древнего мужчины их не было. Нужно сказать, его очень будоражило. Что мог противопоставить всему этому великолепию бедный древний мужчина, у которого не было даже самого завалящего мамонта? Неуютную холодную пещеру, в которой он практически вытоптал дыру, размышляя, как бы блеснуть в глазах древней женщины?
Он долго перебирал свои сокровища. Первым делом отверг изрядно поеденную молью медвежью шкуру, доставшуюся ему от предка. Предка съел медведь при попытке добыть вторую шкуру (оказывается, медведи подобное не поощряют и предпочитают носить свои шкуры на себе) и именно в этот момент древний мужчина решил, что одной шкуры будет вполне достаточно для счастья. Четырех больших черных жуков