складно, но, кажется, сгодится. Какая глупость, право слово. Зачем мне наблюдать за Ирвингом Шоуэллом из кустов, словно я шпионка какая-нибудь? К чему идти на такие ухищрения? Что я рассчитываю сейчас увидеть? Видимо, что-то все же хочу, ведь я застыла у зеркала, благоговейно наблюдая, как неясная дымка образует знакомый — всего один день прошел! — такой знакомый силуэт.

Мгновение и все исчезло. В пакостном зеркале осталась лишь сердитая девушка с морщинкой на лбу. Дурацкая морщинка. Надо все же сварить что-нибудь омолаживающее и плевать на последствия.

— Милое зеркало… что же такое? Где же мужчины лицо… э-э-э… молодое?

— Сеанс завершен, до новых встреч. Ты гонорар мне обеспечь.

— Какой гонорар? Ты же ничего не показало? — возмутилась я, но зеркало осталось равнодушно. — Надувательство сплошное. Жалобу напишу производителю, — мстительно пообещала я.

Вот в этом и проблема магических артефактов. Последнее исподнее с тебя снимут и глазом не моргнут. Хорошо еще, что зеркало не требует оплачиваемого отпуска, а то я слышала, что некоторые новые экземпляры скатертей-самобранок и такое проворачивают. Впрочем, скатерти-самобранки вообще вредные штуковины. Ругаются почем свет стоит. Не зря же они самобранки. Была у Хелен — ведьмы с южного направления — такая. Истинный кошмар. Поесть нельзя было, пока не выслушаешь длинный монолог скатерти о том, какая она плохая, какая она дрянь и как ее никто не любит. Проще уж самой приготовить что-нибудь, чем иметь дело с подобным.

Оставив напоследок на зеркале отпечаток ладони — с его перфекционизмом, оно будет долго мучиться от этого несовершенства — я пошла утешаться клубникой. С каждой съеденной ягодой я убеждалась, что совершенно напрасно полезла к зеркалу. Вот что я там хотела увидеть? Убедиться, что совершила правильный выбор? И как бы я это поняла? Узрела бы, как сыщик ковыряется украдкой в носу и прониклась отвращением? Или обнаружила бы, что у него жена и семеро детей?

— Это все из-за мяты, Каприз. Точно тебе говорю, — мрачно пробормотала я.

Мерзкая четвероюродная тетка когда-то нагадала, что обрету я мятную любовь. Что это значит, я толком не поняла. Да и никто не понял. Тетка частенько прикладывалась к бутылке хереса и несла совершеннейшую чушь, но гадалкой все же была хорошей. Ее предсказания неизменно оказывались точны, сложность лишь в том, чтобы их разгадать.

На какое-то мгновение я позволила себе думать, что моя мятная любовь это Ирвинг Шоуэлл, но иллюзия разрушилась. Лопнул мыльный пузырь. У нас с городским сыщиком разные пути-дороги. Он уехал. Все закончилось, так и не начавшись. От этой мысли стало еще печальнее, и я прижала к себе покрепче Каприза, зарываясь лицом в его мягкую шерсть.

— Вот ты идеальный фамильяр был бы, Каприз. И почему все думают, что мне нужен кто-то еще? Не нужен мне никто. Ни фамильяры, ни мужчины. Будем вдвоем жить. Да?

Каприз не спорил. Вот и славно. Единственное существо, которое всегда будет на моей стороне.

Глава 8. Ирвинг Шоуэлл

Ирвинг Шоуэлл хорошо осознавал: самое главное в любой битве — знать, когда отступить. И он знал. Как раз сейчас настало время отступить и перегруппироваться. А уж потом, со свежими силами… Ведьма от него точно никуда не денется. Он нес профессора-гуся под мышкой. Тот сидел смирно и, казалось, нисколько не возражал. Компания двигалась к магам. О чем думал гусь, не знает никто кроме его самого. Ирвинг же размышлял о будущем, которое становилось все более и более радужным. Закроет дело, уйдет в отпуск.

В жизни Ирвинга бывали моменты абсолютной ясности. Внезапное озарение и ты вдруг понимаешь, что и как нужно делать. Так было, когда ему предложили место в департаменте правопорядка. Коротая вспышка и понимание того, что именно здесь его место. Так произошло и теперь. Гертруда — женщина его жизни. Это факт. Непреложная истина. Солнце встает на востоке, а карие глаза Гертруды Улверстон навсегда лишили Ирвинга покоя. Вот и все.

Точка невозврата обозначена. Отныне ему дорога вперед. Отныне путь его лежит только…

— …обратно.

— Что? — переспросил Ирвинг.

Он честно сдал гуся, куда следовало, и теперь сидел за письменным столом, перекладывая папки с одного места на другое. Казалось, за короткое время его отсутствия эти коварные бумажки только разрослись и умножились. И вот сейчас его отвлекал от невероятно важной бумажной работой какой-то маг из отдела новейших изобретений.

Ирвинг уставился на визитера выжидающе и тот терпеливо повторил:

— Нужно вернуть Шермана в Келларни. Туда, где с ним произошло превращение.

— Зачем это? — возвращаться к Гертруде Ирвинг не хотел категорически. Еще рано. Он опытный рыбак и знает, когда стоит оставить рыбку в покое. Слишком уж драгоценным уловом может стать Гертруда. Чересчур напирать не стоит.

— Судя по всему, Шерман сначала переместился, а уже после этого превратился в птицу. Разница буквально в доли секунды, но мы можем сделать вывод, что…

И Мердок из отдела новейших изобретений пустился в пространные рассуждения о магии, зельеварении, взаимодействии ингредиентов и прочих вещах, суть которых сводилась к тому, что гуся-Шермана нельзя перемещать до тех пор, пока не будет сварен антидот. Что-то там связанное с магическими потоками.

— А сами вы не можете этим заняться? — недовольно спросил Ирвинг. — Я же прекрасно видел, что вас там, — он махнул рукой в сторону двери, — целый отдел сидит без дела. Отвезите свою птицу обратно и все.

— Видите ли, у нас очень много работы, связанной с разработкой антидота и… — Мердок покраснел и промямлил так тихо, что Ирвинг не услышал бы, если бы не прислушивался: — Он кусается.

— Что? — спросил позабавленный Ирвинг.

— Гусь кусается, — повторил маг, явно мечтающий закончить этот разговор.

Этого Ирвинг Шоуэлл вынести не мог. Он расхохотался. Вскочил с места, хлопнул мага по плечу так, что бедолага на долю секунды потерял равновесие и чуть не шлепнулся на пол.

— Шерманом сейчас руководят инстинкты и он ведет себя… как птица. И он ущипнул стажерку, — не преминул наябедничать маг.

— Ладно. Отвезу его обратно в Келларни. Только вы уж поторопитесь с антидотом, хорошо? Чувствую, мне там будут не очень рады, — пробормотал он, поправляя рукава рубашки. Ну держись, ведьма. Ирвинг Шоуэлл идет. Да не один, а с гусем. Шансов устоять просто нет.

— Вы? Опять? — дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась лохматая голова. — Уходите. Уходите и не приходите, господин сыщик!

Бах! Дверь захлопнулась. Сияющая улыбка Ирвинга ничуть не угасла.

Видимо, ведьма не ранняя пташка. Ничего страшного. Он снова забарабанил в дверь. По ту сторону кто-то сдавленно застонал, залаял и глухим