зрением и до предела развитым обонянием. Они не покидали лес, поскольку за его границами раскинулся другой, враждебный мир, способный убить их малейшим шорохом.

Чаща впереди поредела. Отшельница замедлила шаг, готовясь к появлению звуков. Надрывный плач младенца чуть не разорвал ей ушные перепонки. С усилием сглотнув, она посмотрела на посиневшего малыша — звук собственного голоса напугал его и причинил ему такую же боль, как и ей, — и вышла к Слепой лощине.

Такое название узкая долина с пологими склонами получила после чудовищного исторического события. Давным-давно, зимой, здесь произошло грандиозное сражение. Вражеское войско захватило в плен тысячу воинов. Их ослепили и бросили на произвол судьбы. Истекая кровью, испытывая нечеловеческие страдания, замёрзшие, голодные воины были обречены на мучительную смерть. Командир приказал им выстроиться на дне лощины плечом к плечу. Переходя от одного к другому, благодарил их за службу, целовал по-братски и перерезал им горло. Оставшись один, он вспорол себе живот.

Король Шамидана велел построить в лощине дом для плакальщицы. За хорошую плату ей полагалось каждый день перечислять имена погибших и скорбеть. Прошло несколько веков, короли забыли о плате, а плакальщицы, сменяя друг друга, продолжали оплакивать воинов.

…На крыльце почерневшего от старости и непогоды дома появилась молодая женщина в белом плаще. Не сводя с отшельницы покрасневших глаз, спустилась по ступеням:

— Принесла?

— Принесла.

— Тебе он нужен?

Отшельница положила младенца на землю:

— Он никому не нужен.

Совершив ритуал, получила три серебряные монеты и скрылась в Глухом лесу.

Спрятав малютку под плащом, плакальщица проделала путь по извилистому дну Слепой лощины. Поднялась по склону и быстрым шагом пошла через лесок к Немому озеру, на берегу которого среди плакучих ив ютилась старинная двухэтажная постройка — заброшенный монастырь. Когда-то сюда приходили молиться крестьяне и путники. Здесь звучали песнопения, а ветер разносил по округе колокольный звон. Беда нагрянула откуда не ждали: Первосвященник провозгласил новую веру исконной и единственной. Старая вера пошатнулась, пожертвования на нужды обители резко сократились, хозяйство пришло в упадок, монашки разбрелись кто куда. За сохранностью прогнивших соломенных матрасов и щербатых глиняных мисок следила бывшая настоятельница. Нуждаясь только в обществе бога, старуха дни и ночи проводила в молитвах. Смерть от голода она приняла бы с благодарностью, но не отказывалась от помощи лорда Айвиля, на чьей земле и был построен монастырь.

…День близился к концу. Солнце тёрлось краем о ветхую крышу. Настоятельница снимала с верёвки высохшее постельное бельё, когда на виляющей между деревьями тропинке появилась плакальщица с орущим ребёнком. Женщины обменялись короткими заученными фразами. Проведя ритуал, плакальщица удалилась, сжимая в кулаке четыре серебряные монеты. А настоятельница взяла из лохани простыню и понесла младенца к Немому озеру.

Никто не знал точно, почему водоём назвали Немым. В былые времена в стенах обители звучали предположения и разгорались споры. Монахини выискивали в летописях подходящие исторические события и придумывали красивые легенды. Некоторые считали, что озеро получило такое название из-за своего неумения отражать. Оно ничего не сообщало о внешнем мире: на водной глади не просматривались ни облака, ни солнце, ни сам монастырь. Поверхность озера умалчивала о том, кто стоит на берегу: лошадь или человек, мужчина или женщина, и стоит ли кто-то. Размытые пятна появлялись на воде сами по себе, меняли очертания и исчезали.

Настоятельница прошла на причал. Сбросила с орущего младенца шерстяную тряпку и окунула его с головой в подёрнутое непрозрачной дымкой озеро. Она вынимала мальчика из холодной воды, погружала и вновь вынимала. Так она делала до тех пор, пока кроха не потерял голос. Потом замотала его в простыню и направилась в сторону чернеющего над лесом замка лорда Айвиля.

5

Если верить людской молве, Ночную крепость построил колдун. Мало кто знал, что в хрониках имелась запись о зодчем, который возвёл первое в Шамидане каменное сооружение, предназначенное как для жизни, так и для обороны. Им оказался вполне обычный человек. Просто он мыслил шире и видел дальше своих современников.

В то время, когда лорды прятались от незваных гостей в деревянных хоромах, окружённых частоколом, — посреди леса, на пологом холме, росли башни и зубчатые стены из камня цвета лунной ночи. Что не сумели сделать строители, так это пробить в скальном грунте колодец. Пришлось на заднем дворе соорудить бассейн для сбора дождевой и талой воды.

Ни одному войску не удалось разрушить крепость. Но из-за нехватки воды она не выдерживала долгой осады и неоднократно переходила из рук в руки, пока король не подарил замок своему доблестному оруженосцу, ставшему родоначальником Айвилей.

Как правило, местность вокруг крепостей обрастала деревнями. В этом же феоде деревни, виноградники и хлебные поля находились в нескольких лигах от Ночного замка. Рядом с ним соседствовало единственное сооружение — закольцованный глухой забор из дикого камня. Обшитые железом ворота смотрели на склон холма, на вершине которого вздымались серебристо-чёрные башни крепости. И только оттуда, из окон башен, представлялась возможность увидеть, что делается на огороженной забором территории.

Двигаясь по лесным дорогам, путники издали слышали лошадиное ржание, удары молота по наковальне и думали, что хозяин владений увлекается коневодством. Лорд выращивал, но не коней. Все поколения рода Айвилей, начиная с прародителя, взращивали наёмников.

Настоятельница монастыря понятия не имела об источнике доходов своего благодетеля, а если бы ей сказали — не поверила. Знатное семейство производило на неё приятное впечатление. Лорду Айвилю около сорока. Красивый мужчина с красивым именем — Киаран. От его выразительного взгляда сердце старой девы сжималось, как сердце застенчивой девицы. Старуха помнила его деда и отца. Набожные люди, щедрые на подаяния и милостыню. Бабка и мать Киарана приходили в монастырь послушать песнопения, а уходя, всегда бросали в ящик для пожертвований горстку монет. К сожалению, в слабеющей памяти настоятельницы стёрлись образы дворянок, зато старуха хорошо помнила их ухоженные руки и изящные тонкие пальцы, унизанные кольцами.

Супруга лорда Айвиля, милая скромная женщина, иногда приводила к Немому озеру детей: сына и двух дочек. Настоятельница не осмеливалась подойти и тайком наблюдала за ними с веранды или из окна. Воспитанные дети, тихие, послушные. Разве такая семья способна творить плохие дела?

Заботясь о башмаках, старуха обычно