— Это кошка сказала? — вполголоса спросил Пляскин.

— Бегом! — рявкнул я.

Оба побежали, прихрамывая после полученных ранений. А я отправился на своё собственное дело.

Троллейбуса долго не было, я поехал на маршрутке, купив в киоске две мороженки. Прямо с кошкой и мороженым прошёл на самое заднее сидение салона и посмотрел в окно, думая, как изменился город, пока меня здесь не было.

Да никак, в общем-то, разве что гопоты стало меньше. Говорят, одно время по ночам тут по улицам бегал оборотень, который на гопарей охотился. Хотя это байка, оборотней не существует. А вот призванный демон вполне бы мог этим заниматься. Но призывателей демонов ещё меньше, чем некромантов.

— За перекрёстком! — прокричал я, и пошёл на выход.

В Чите в маршрутках расплачиваются после поездки, а не до. Я передал купюру в 50 рублей.

— С кошками нельзя, — пробурчал небритый водитель, отдавая мне сдачу.

— С этой можно.

— С мороженым тоже нельзя.

— Не было мороженого, — я доел вафельный стаканчик.

От центра до нужного места минут десять, а район уже выглядел, как после бомбёжки. Старые здания, дыры в дороге, где вполне могла бы поместиться целая могила, и заросшие полынью проходы между гаражами. А ещё здесь набережная реки, но по ней никто и никогда не гулял. Грязная вода, ничего тут красивого нет.

Направился до серых пятиэтажек, и по памяти нашёл нужный дом. Подъезд без домофона, дверь нараспашку. Прошёл по грязной тёмной лестнице. Тихо и темно, идеально.

Кошка шумно принюхалась.

— Чуешь колдуна? — спросил я, настораживаясь.

— Нет, просто… апчхи! — она оглушительно чихнула и снова приоткрыла пасть. — Апчхи! Ох, ёпт!

— Не ругайся.

Квартира 12, ну хоть не 13 и то хорошо. Второй этаж.

Я постучал в деревянную дверь кулаком.

— Кто? — раздался рёв с той стороны.

— К Захару я. Открывай!

Дверь открылась, покрытый татуировками с куполами мужик, от которого несло водкой, посмотрел на меня. Я почувствовал, как на Инге начала распушаться шерсть.

Татуированный был лысым, как коленка.

— Пш-ш-ш! — кошка махнула лапой.

— Чё надо? — грубо спросил лысый. — И крысу свою подальше от меня держи. Не нравиться она мне.

— Сам ты… — начала было Инга, но я перебил:

— Это не крыса. Ты Захар?

— Ну я. А чё, базар ко мне есть?

— Да. Ты моих ребят больше не трогай, — тихо произнёс я, глядя ему в глаза. — И в дела свои мутные их не впутывай. Понятно тебе?

— Каких ещё ребят? — Захар поморщился. — Ты чё это… батя их что-ли?

Нет, не тянет он на крутого бандита. Обычный блатной, и судя по татухам, сидел года три на малолетке. Но строит из себя крутого, а молодые парни ведутся. Эх, я и сам таким был, пока Всеволод не показал, кто они на самом деле.

Ну такую мелочь даже некрить не хочется. Наваляю ему сам, потом обходить моих парней за километр будет.

— Я тебе сказал непонятно? — спросил я. — Ребята из спец школы, Заяц и Косарь. Узнаю, что ты им ещё что-то поручил, вернусь.

— Ты чё, учитель их, что-ли?

— Там кто припёрся, Захар?

Захар приоткрыл дверь сильнее, показывая комнату. Ну, впрочем, второй раз приходить не придётся, разберусь сразу. В комнате за спиной бандюгана сидело ещё двое таких же, покрытых татуировками. На столе бутылки с палёной водкой, солёные огурчики и старое сало на тарелке.

А дальше… Вещи, сбросанные на раскладное кресло и на пол. Куртки, техника, телефоны, дамские сумочки, шапки, бижутерия, прочие ценные вещи. Грабители и бандиты, которые делают всё руками малолеток, не рискуя сами. Насрали им в уши блатной романтикой. И кто знает, может тут не только ограбления, а кое-что и пожёстче. Точно, есть и пожёстче. На белой мужской толстовке видны следы крови и порезов.

Кулаки начали сжиматься. Нет, я не какой-то там поборник справедливости. Но такие люди, вроде этих бандитов, для меня могут существовать только в одном виде — в виде скелетов.

— Кто это? — крикнул один из сидевших за столом, уже седой.

— Да фраер один. Борзый. Права качает.

— Ну ща мы его, — бандит за столом потянулся в карман. У него дешёвый китайский нож. — Ща мы его. Держи его, Захар, потом вывезем его…

Раз полез за ножом, значит, хочет бить. И человека ему прихлопнуть легко. Ну, мне же проще.

Я двинул Захара кулаком в лицо. Тот замычал и упал жопой на пол.

— Да я те ща…

Прикрыл дверь, чтобы никто не убежал и пнул Захара снова. Потом бросил в него кошку.

Не, зря я это сделал.

Это выглядело больно.

Она вцепилась ему когтями в лысину.

— А-а-а! — Захар побежал в комнату, а шипящая кошка держалась у него на голове, как мохнатая шапка. — Сними её!

Я забежал следом и с размаху пнул стол. Бутылки с водкой грохнулись на грязный пол, огурчики и грибы разлетелись во все стороны, а раскладной стол опрокинулся на двоих бандосов. Один упал и свернул кресло с награбленным.

Захар высвободился, но я приложил ему локтём в висок, и сразу пнул второго в голову. Слабые они, быстро кончились. Слишком много пьют. Захар не двигался, седой тоже, он приложился затылком.

А вот третий, тот, что молчал, откатился куда-то в сторону. Вот же срань! Бритый бандит с куполами на груди достал из кожаной куртке обрез.

— Куда? — раздался резкий женский голос. — Брось!

Бандит вскрикнул, и выронил оружие, будто оно жглось, и уставился в центр зала.

На кресле сидела девушка в коротком белом платьице. Светловолосая. Любой, кто видел это, удивлялся, почему волосы и одежда не чёрные. Но Инга любила путать всех.

— Давно ты не превращалась, — устало бросил я.

— На колени, человек, — приказала она, контроля бандоса своей силой.

Тот бухнулся на колени, глядя на Ингу, будто это какая-то богиня снизошла до простого смертного. Только это далеко не богиня, а совсем даже наоборот. Я же обошёл два тела бандитов и подошёл к холодильнику. На меня контроль не действовал, а после боя хотелось есть.

— О, есть печёнка.

— Куриная? — Инга тут же превратилась назад в кошку. — Обожаю!

— Не знаю, — я достал пакетик. — Держи. А ещё есть мороженка. Как люди — дерьмо, но мороженое любили.

И что мне с ними делать? Известно что. Ворованные вещи я брать не хотел, так что пусть вернут. Правда, тяжело это будет сделать. Пусть пишут явку с повинной. И чтобы они это сделали, есть один отличный способ.

— Мне нужна земля, — произнёс я.

Вот та кадка с цветком подойдёт идеально. Правда, цветок уже засох, но тем лучше. Мёртвое к мёртвому.

— С кого начнём? — спросил я, оглядывая «добровольцев».

— С меня! — последний живой бандит ещё не отошёл от контроля разума Инги. Хотя когда она кошка, её способности не работали.

— Договорились.

* * *

Эту троицу ублюдков я занекрил. Я потом возьму их на постоянку, но пока у меня не было базы, а грамотный инквизитор мог бы вычислить моих зомби. В общем, зомби-Захар идёт в милицию и сдаёт вещи (я запретил ему говорить про парней), а двое других спрятались в подвал до лучших времён. Деньги оставил себе, мертвецам они не нужны, а жертвам грабежей они точно не дойдут.

Потом я превращу зомби в скелетов. Первые бойцы моей армии тьмы, му-ха-ха! Ну, это я так, шучу. Хотя какой это некромант без скелетной орды?

Вернулся на место жительства на последнем троллейбусе. Кошку пришлось держать за пазухой, чтобы не заметили, да и Инга уснула после печёнки.

Вернулся в общагу так, что меня никто не заметил, и первым делом зашёл в комнату инквизитора. Злобин спал там, где я его оставил, а по телевизору показывали финал третьего сезона «Некромантского Петербурга», где могущественного тёмного мага Антибиотика захватила инквизиция.

По экрану поползли титры, и Злобин проснулся.

— Ну вот опять всё проспал, — расстроенно сказал он и зевнул. — Так посмотреть хотел.

— Скачай в интернете.

— На незаконные делишки меня подбиваешь, Могильников? — инквизитор с подозрением посмотрел на меня и расхохотался.

Голос певца в телевизоре надрывался:

'Там для меня живёт мертвяк,

Как вечный знак запретных истин.

Мне до него последний вздох

И этот вздох длиннее жизни'.

— Я спать, — объявил я, баюкая кошку на руках. — Мутный сегодня день был.

— Спокойной ночи, некромант, — Злобин тут же захрапел.

Ну и зря, как раз начинался четвёртый сезон, где Антибиотик вырывался на волю и начал подчинять себе Петербург запретными ритуалами и армией тьмы. Но я уже видел. Да и вообще, лучший