И это была — сейчас-то уж я могу судить об этом с куда большим знанием дела, нежели тогда, — действительно женщина. Кроме длинных золотистых волос, доходивших до талии и покрывала, служившего ей единственным одеянием, кое она придерживала сбоку одной рукой, у этой особы имелась великолепная пара ножек, начинавшаяся изящными лодыжками и заканчивавшаяся, казалось, где-то под потолком, — а потолки в этом доме были высоченными, скажу я вам. Уже выйдя из спальни, она продолжала хихикать, а изнутри до нас донесся голос мистера Мура, умолявший ее вернуться.

— Обязательно, Джон, обязательно, — мелодично проворковала женщина густо-красными устами. — Но ты должен чуток подождать. — Она прикрыла за собой дверь, повернулась к ванной, располагавшейся в конце холла, — и тут заметила нас.

Она не проронила ни слова, лишь озадаченно улыбнулась. Мисс Говард улыбнулась в ответ, хоть я видел, чего ей это стоило, и прижала палец к губам, показывая, что ей лучше бы не шуметь. Та повторила жест, хихикнула еще раз — она была очевидно пьяна — и, не требуя от нас дальнейших объяснений, продолжила путь в ванную. Это вызвало у мисс Говард куда более искреннюю улыбку, хотя и довольно стервозную, надо заметить, когда она распахнула дверь в спальню.

Скудное освещение из холла позволило нам разглядеть лишь груду простыней на огромной кровати, хотя даже с порога было заметно, что под этой грудой кто-то есть. Мы с Сайрусом остались у двери, а мисс Говард прошагала к ложу и остановилась по правую от него сторону, словно ожидая чего-то. Очень скоро масса под простынями зашевелилась, после чего из недр вынырнул обнаженный торс мистера Мура: короткие волосы его были всклокочены, а на симпатичном лице отражалось блаженство. Глаза были закрыты, когда он как-то по-детски выпростал руки и ухватился за талию мисс Говард. Не сказать, чтобы это сильно ее порадовало, однако она не шелохнулась; между тем, ощупав ее платье, мистер Мур пробормотал:

— Нет, нет, Лили, тебе нельзя одеваться, ты же не можешь уйти, такая ночь не может вот так вот закончиться…

После чего на свет был извлечен «дерринджер». Даже сейчас я не могу сказать вам, где именно прятала его мисс Говард, чтобы он всегда оставался сокрытым от взоров, однако неизменно наготове; но ствол его в мгновение ока уставился мистеру Муру аккурат в переносицу. Улыбка его потухла, а глаза распахнулись, стоило мисс Говард взвести курок.

— Думается мне, Джон, — невозмутимо произнесла она, — что даже через все эти простыни я бы могла прострелить тебе оба яичка одним выстрелом, так что мой тебе совет — держи свои руки при себе.

Взвизгнув, мистер Мур шарахнулся от нее, молниеносно нырнув под простыни, словно подросток, пойманный за рукоблудием.

— Сара! — возопил он одновременно в испуге и гневе. — Какого черта ты здесь делаешь? И как ты сюда попала?

— Через парадный вход, — просто ответила она; «дерринджер» снова исчез в складках ее платья.

— Парадный? — проревел мистер Мур. — Но дверь заперта, я уверен, что… — Обернувшись к двери, он заметил сначала Сайруса, а затем и меня — этого оказалось вполне достаточно. — Стиви! Та-а-ак!.. — Пригладив волосы и стараясь взять себя в руки, мистер Мур поднялся с ложа, по-прежнему завернутый в простыню, и выпрямился, как только сумел. — Я-то полагал, Таггерт, что узы мужской чести оградят тебя от соучастия в подобного рода предприятии. И что вы сделали с Лили?

— В ванной она, — ответила мисс Говард. — И ее, похоже, не слишком обескуражило наше появление. Теряешь хватку, Джон.

Мистер Мур только помрачнел и снова глянул в дверной проем.

— Я обращаюсь к вам, Сайрус. Зная, что вы человек чести, полагаю, у вас должна быть крайне веская причина быть здесь?

Сайрус кивнул с чрезвычайно снисходительной улыбкой, которую часто можно было наблюдать у него на лице, когда он разговаривал с мистером Муром.

— Мисс Говард полагает, достаточно веская, сэр, — ответил он. — Для меня этого вполне довольно. Вам же лучше спросить об этом у нее самой.

— А если я не желаю с ней разговаривать? — буркнул мистер Мур.

— Тогда, сэр, разъяснений вам придется ожидать весьма долго…

Не видя иного выхода, мистер Мур замолк, и, пожав плечами, снова плюхнулся на кровать.

— Ну ладно, Сара. Поведай же мне, с какого такого перепугу ты посчитала должным вломиться в мой дом. И во имя всего святого, Стиви, угости меня сигаретой.

Пока я зажигал спичку и подносил ее оскорбленному хозяину, мисс Говард обогнула кровать, остановившись прямо напротив лежащего мистера Мура.

— У меня есть дело, Джон.

— Превосходно, — выдохнул тот с огромным клубом дыма. — Ты требуешь первой полосы, или хватит внутренней страницы?

— Нет, Джон, — настойчиво продолжила мисс Говард. — Я думаю, на этот раз все по-настоящему. Думаю, дело действительно крупное.

Сам тон ее убавил сарказма в голосе мистера Мура.

— Вот как… Что же там?

— Сегодня вечером в № 808 пришла женщина. Сеньора Изабелла Линарес. О чем-нибудь говорит?

Мистер Мур энергично потер лоб.

— Ни о чем. Что добавляет ей некоторого сходства с тобой. Ну, хватит уже игр, Сара, — кто она?

— Мужа ее зовут, — ответила мисс Говард, — сеньор Нарсизо Линарес. Теперь говорит о чем-нибудь?

Мистер Мур медленно перевел на нее взгляд, заинтригованный так, что мисс Говард это явно понравилось.

— Разве он не… он вроде занимает какой-то пост в испанском консульстве, или я путаю?

— Вообще-то он личный секретарь при консуле Испании.

— Так. И что, говоришь, его жене понадобилось в № 808?

Мисс Говард со значением принялась мерить шагами спальню:

— У нее есть четырнадцатимесячная дочь. Точнее — была. Ребенка похитили. Три дня назад.

Лицо мистера Мура приняло скептическую мину:

— Сара. Мы говорим о дочери личного секретаря консула Испанской империи в городе Нью-Йорк. Той самой Испанской империи, которую последние годы пытались втянуть в войну, понося на чем свет стоит, мистер Уильям Рэндолф Херст, наш друг из военно-морского министерства… — здесь он имел в виду мистера Рузвельта, — …некоторые моих начальники, кое-кто из влиятельных дельцов и большинство населения этой страны. Неужели ты всерьез полагаешь, что если бы такого ребенка похитили здесь, в Нью-Йорке, Испанская империя не воспользовалась бы удобным случаем и не возвестила бы о вопиющей выходке, обвиняя своих американских критиков в бесчеловечности? Войны, знаешь ли, затевались и избегались по куда менее значимым поводам.

— В том и дело, Джон, — продолжила Сара, а мы с Сайрусом тем часом придвинулись ближе, заинтересованные ее речью и опасаясь ненароком пропустить самую соль. — Ты будешь ожидать от официальной Испании именно такой реакции, верно? А вот и ничего подобного. Сеньора Линарес сообщила, что ребенка похитили вечером, когда она одна гуляла с ним в Сентрал-парке. Она не смогла разглядеть похитителя — тот подкрался сзади и чем-то ударил ее по голове. Но когда она добралась до дома и рассказала мужу о случившемся, тот отреагировал более чем странно — дико отреагировал. Его почти не озаботило произошедшее с женой, еще меньше его заинтересовала судьба дочери. Он сказал, чтобы супруга об этом никому не рассказывала — дескать, им следует подождать, когда похититель потребует выкуп, а если такового требования не поступит, стало быть, дитя забрал какой-то безумец и уже убил.