Мать была там. Отпустила ее. Не позвонила мне. Да пипец! Хватит!

С силой сжимаю руль и устремляю напряженный взгляд строго вперед. Бешусь внутри себя, прекрасно понимая, что виноват во всем сам. Не вывез ситуацию. Или просто ошибся. Доверился женщине, пустил ее глубоко в свое сердце. А она убила меня. Точнее, это я позволил ей убить меня. Но я смог восстать из пепла, словно феникс. И теперь совсем другой.

Слава богу, мой поворот. Сворачиваю и паркуюсь около дома. Выхожу на улицу и зябко передергиваю плечами от мороза, сразу же пробравшегося под пальто. Открываю пассажирскую дверь и освобождаю сладко посапывающую девочку от ремня. Благо в машине есть штатное детское кресло и не пришлось пренебрегать безопасностью. Осторожно беру на руки и ногой пинаю дверь. Нюся просыпается, что-то бормочет и вновь засыпает.

Иду к дому. Галина Федоровна встречает на пороге.

– Ванечка, я все приготовила. Комната напротив твоей.

– Хорошо, спасибо. Поможете мне?

– Конечно, чем?

– Я пока отнесу ребенка, а там в машине пакет с лекарствами.

– Хорошо-хорошо, я все принесу.

Отдаю ей ключи и иду к лестнице на второй этаж. Комната и правда готова, даже кровать разложена. Аккуратно кладу Нюсю на постель и включаю ночник. Кое-как раздеваю и укрываю одеялом. Трогаю лоб – вроде горячий. Блин, опять, что ли, температура растет? Вот засада-то… Надо срочно найти сиделку, ну не мое вот это все. Я даже не понимаю, с какой стороны подступиться. И вреда от меня будет больше, чем пользы.

– Вань, можно? – За спиной звучит тихий шепот Галины Федоровны.

– Да, заходите.

– Вот. – Во взгляде недоумение вперемешку с любопытством, но вопросов не задает.

– У нее, кажется, опять температура поднялась, можете найти в этом пакете нужный сироп? А я пока попробую найти сиделку.

– Зачем?

– Эта девочка – моя дочь, – немного смущаюсь, слово «дочь» приятно ласкает рот. – Ее зовут Нюся, и она болеет. Кажется, фарингит… – терпеливо поясняю. – Тут вот целый список лечения, я не знаю, что с этим делать, – вытаскиваю из кармана лист бумаги, старательно расписанный Эдиком.

Внимательно читает и добродушно улыбается.

– Ванечка, да не переживай. У меня двое детей выросло и внучка примерно такого возраста. Сами справимся и без сиделки. – Галина Федоровна сразу принимается доставать лекарства и раскладывать их в только ей понятном порядке.

– Уверены? – с сомнением спрашиваю я, глядя на список необходимых процедур.

– Абсолютно. Мне только в радость. Иди отдыхай, – выпроваживает меня за дверь. – Если что-то понадобится, я тебя позову.

– Спасибо, – порывисто обнимаю ее. – Вы моя спасительница.

– Ох, и плут же ты, Ванечка.

Улыбаюсь и иду в свою комнату. Надо хоть в порядок себя привести.

Глава 4 Иван

Противная мелодия лупит по мозгам. С большим трудом заставляю себя проснуться, наощупь нахожу телефон и отключаю будильник. В глаза словно песка насыпали. Тру их пальцами и крепко зеваю. Ночь выдалась «жаркая». Температура у Нюси поднималась пару раз, а еще этот жуткий, лающий кашель… Слава богу Галина Федоровна была рядом. Помогла справиться и с приступом, и с температурой. Я очень ей благодарен, даже не знаю, что бы делал без нее.

Никогда не хотел детей. Даже не так. Был уверен, что у меня их не будет. Они всегда вызывали у меня тревогу и панику. Но у жизни, видимо, свои планы на этот счет. А как так вышло, надо бы спросить у главной виновницы – Вики. Найти бы ее только. Открываю почту на телефоне и просматриваю письма. Ищу от безопасника – пусто. Рано, видимо. Ладно, он обещал утром. Никогда не подводил.

Пока соберусь, а потом наберу его. Разминаю мышцы и нехотя поднимаюсь с кровати. Рабочий день никто не отменял.

Контрастный душ почти делает из меня человека. Свежая рубашка, брюки, часы. Закидываю телефон в карман и выхожу из комнаты. Толкаю дверь к Нюсе, но ее в комнате нет. Озадаченно спускаюсь, слышу голоса и невольно замедляю шаг.

– А папа сколо плидет? – бодро спрашивает Нюся.

– Скоро-скоро. Ему же на работу надо, – отвечает ей Галина Федоровна.

– А может, лазбудим? – загадочно-иронично предлагает девочка, а я не могу сдержать улыбку. Озорница, сил нет.

– Не надо, он всю ночь тебя лечил, давай дадим ему отдохнуть.

– Давай, – недовольно вздыхает.

– А пока приготовим завтрак. Чего хочешь?

– Иишницу, – смешно коверкает слово.

– Не иишницу, а яичницу, – поправляет Галина Федоровна.

– Я так и сказала.

– Может, лучше сырники? Любишь?

– Да! Со сгущенкой! – Нюся радостно хлопает в ладоши. Как мало ребенку нужно для счастья.

– Будешь помогать?

– А можно?

– Ну конечно. На вот тебе творог. Выкладывай в миску.

Подхожу ближе, стараясь не привлекать внимания. Опираюсь плечом о косяк и наблюдаю за их возней. Нюся распечатывает пачку творога и пальцем подталкивает его к миске, помогая упасть.

– Молодец. Яйца умеешь разбивать? – Галина Федоровна кладет перед ней четыре яйца.

– Нет, – качает головой девочка и с интересом смотрит за движениями Галины Федоровны.

– Смотри как, хобана и все. – Она ловко бьет яйцом о миску, раскрывает скорлупу и выливает на творог. – Попробуешь? – придвигает к Нюсе три оставшихся яйца.

Та кивает, разбивает яйцо, пачкает руки и, видимо, пугается. Кидает его в миску вместе со скорлупой.

– Ой. – В глазах застывает паника, трясет рукой и беспомощно смотрит на Галину Федоровну.

– Ничего, вытащим, – добродушно улыбается та и принимается убирать скорлупу из миски.

– А если не все?

– Скорлупа полезна, в ней кальций для костей.

Не сдерживаюсь и смеюсь в голос, обнаруживая свое присутствие.

– Доброе утро.

– Доброе утро, мы тут… – Галина Федоровна с улыбкой разводит руками.

– Папа.

Нюся подскакивает со стула и бежит ко мне, забыв о том, что руки все в яйце перепачканы. Ее реакция так пронзительна, чиста и наивна, что меня оглушает эмоциями. Растерянно смотрю на нее и не знаю, как себя вести. Вроде и понимаю, что надо остановить, чтобы не испачкала меня всего, но вместо этого подхватываю на руки, крепче прижимая к себе. Ощущаю, как липкая ручонка приземляется мне на плечо, рубашка промокает насквозь. Плевать, переоденусь, детские объятия