– Нет, – твердо ответила Джозефин. – Потому что вы совершенно незнакомый мне человек. Потому что все это показалось мне… неуместным.

– Но так ведь всегда и начинается, – возразил он. – Когда встречаются двое незнакомцев… В конце концов, если дело не в социальных предрассудках, то что же мешает вам провести со мной немного времени? Что вы можете потерять?

Об этом даже думать страшно, мысленно ответила Джозефин, а вслух произнесла:

– Вы всегда так настойчивы?

– А вы всегда так уклончивы?

– Вам не приходило в голову, что мне хочется побыть одной?

Он снова задумчиво поглядел на нее.

– Может, дело в том, что вам стыдно показаться со мной в ресторане? Тогда мы можем заказать ужин сюда.

– Нет! – выкрикнула Джозефин.

Дуглас ухмыльнулся.

– Что значит ваше «нет»? Что вам не стыдно появиться в моем обществе или что вы отказываетесь оставаться со мной наедине?

– И то, и другое.

– Да что с вами, Джози? – мягко, о, так мягко и заботливо, что сердце замирало, спросил он. – Вам, право, стоит поесть. Вы сразу почувствуете себя лучше.

Она помолчала, понимая, что исчерпала все разумные возражения, но не желала признать это вслух. Наконец неохотно согласилась:

– Ладно. Если уж так необходимо…

– Вы просто прелесть, – пробормотал Дуглас. Он поднялся с кресла и протянул ей руку. – Ну так идемте?

Она собрала оставшиеся силы и ледяным тоном ответила:

– Я встречусь с вами у ресторана.

– Правда? – Джозефин с раздражением заметила, что он снова ухмыляется. – Лучше я подожду за дверью. На случай, если вы вдруг планируете удрать. И пожалуйста, побыстрее, если можно. Я очень проголодался.

Дуглас – Дуг для близких – повернулся и вышел, оставив ее посредине комнаты в состоянии душевного смятения. Она молча смотрела на закрывшуюся за ним дверь и ощущала, как быстро колотится в груди сердце…

Я не обязана этого делать, говорила она себе, прикладывая к вискам мокрые, холодные пальцы и глядя на свое отражение в зеркале. Достаточно позвонить управляющему или тому, кто тут отвечает за персонал, и сообщить, что один из работников досаждает мне. И сделать это надо было несколько часов назад. Его уберут куда-нибудь, может, даже уволят. После этого я смогу уехать.

Только ведь он не согласится исчезнуть тихо, не создавая ей неудобств. В этом нет ни малейших сомнений. И это совершенно естественно. Ведь в конце концов она согласилась поужинать с ним. Отрицать это невозможно. Если только не солгать, а ложь ей никогда не удавалась, с самого детства.

К тому же в результате его и правда могут уволить. А ей решительно не хотелось отягощать совесть таким неправедным поступком.

Но, с другой стороны, ей еще меньше хотелось сидеть напротив него за столом и смотреть, как он улыбается. Ну еще бы, ведь стоило только подумать об этом, и во рту тут же пересохло, а в животе запорхали противные мотыльки волнения. Кстати, какие у него глаза – черные или карие? Скорее карие, очень темные, с золотистыми искорками. Теплые и дерзкие одновременно.

Стоп, хватит! – осадила она себя, достала пудру и попыталась немного приглушить горящий на щеках румянец. Наверное, лучше все-таки пообедать с ним. И держать себя отстраненно и немного насмешливо. Так, словно он ничего для меня не значит. Почему это «словно»? – перебила себя Джозефин. Наше знакомство на самом деле ничего не значит, по крайней мере для меня. Поэтому можно вытерпеть сорок минут за столом, после чего подняться, сесть в машину и отбыть в Даллас. Одной.

Да, решено, так она и поступит. Чтобы не дать ему оснований думать, будто их встреча повлияла на нее так или иначе.

Джозефин пригладила волосы и, сделав вид, что предельно спокойна, подошла к двери. Остановилась, глубоко вздохнула – что ж, она готова начать игру – и повернула ручку.

Дуглас стоял, небрежно облокотившись о стену, но тут же выпрямился и окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом.

– Ну полно, полно, – успокаивающе произнес он. – Не надо так нервничать. В конце концов, все должны есть.

– Я и не нервничаю, – огрызнулась Джозефин. – Просто злюсь на вашу… неуместную настойчивость.

Но Дуглас не обратил внимания на резкость ее тона.

– О, бросьте. Вы были на взводе задолго до моего появления. Трудный денек выдался, да? Вам надо расслабиться и отдохнуть.

– Именно это я и собиралась сделать дома.

– Где вы, естественно, живете одна.

– Да. Если уж это так вас интересует.

– Естественно, интересует… – протянул Дуглас. – Иначе меня бы сейчас здесь не было.

Дура! – обругала себя Джозефин. Надо было сказать, что живу с приятелем. Или еще с кем-нибудь. Еще только не хватало, чтобы он решил, будто я уязвима, беспомощна или, еще того хуже, свободна и жажду мужского внимания.

Но сердце ее так сильно билось, что мыслить удавалось с трудом. А ведь Дуглас даже не прикасался к ней. Они просто медленно шли по тропинке. Но все равно она внутренне содрогалась от странного ожидания. И это в тот момент, когда больше всего на свете надо было держать себя в руках и контролировать свое поведение.

В ресторане их, похоже, ожидали. Официант встретил их у дверей и провел к столику, словно так и полагалось. И вел себя по отношению к Дугласу с заметным уважением, даже почтением, с удивлением отметила Джозефин.

Ну, значит, они уверены, что он в состоянии оплатить счет, а для них это главное, решила она, принимая меню. От аперитива сразу отказалась, попросив принести ей кока-колы.

– Вы весьма осмотрительны, – усмехнулся Дуглас, заказывая себе скотч.

– Я за рулем, – ответила она. – Или вы забыли?

– Нет, вовсе нет. Но мне по-прежнему жаль, что вы решили не оставаться тут на ночь.

Меня это нисколько не удивляет, подумала Джозефин, спрятавшись за меню.

– Что, не желаете разговаривать? Демонстрируете свое пренебрежение? – спросил ее спутник после продолжительной паузы.

– Вовсе нет. Просто пытаюсь выбрать между стейком из лососины и говяжьим филе.

– И как, пришли к какому-то выводу?

– Да. Стейк и овощной салат. Сырное суфле.

Дуглас повернулся к ожидающему официанту.

– Мне то же самое. – Он указал на выбранное им вино, тот принял заказ, поклонился и исчез, а Джозефин полунасмешливо заявила:

– А я-то полагала, что вы питаетесь исключительно мясом, причем с кровью.

Он задумчиво отхлебнул из бокала.

– Интересные у вас представления обо мне. А что же еще вы полагаете?