Я взяла телефон и набрала Катин номер.

– Алло, – услышала я в трубке после первого же гудка. Значит, Катя была на работе. Я, как могла, объяснила ей свои опасения и выразила надежду на помощь.

– Приезжай, расскажу, – ответила она, – только это все без передачи. Не дай бог Ильницкая узнает.

Я дала слово молчать как рыба и, получив согласие на встречу, поехала в «Олимпию», где мой психолог арендовала свой кабинет.

* * *

Катя сидела одна, обложенная какими-то бумагами.

– Вот, пишу отчет, – пожаловалась она, – в наше время врачам некогда заниматься больными. Все бумажки, бумажки. От них с ума можно сойти.

И это говорит мне психолог, которая должна избавлять людей от проблем с головой? Интересно, что думают на этот предмет психиатры? Я посочувствовала Кате, но помочь ничем не могла. Пришлось подождать, когда она закончит. Наконец она отодвинула бумаги на край стола и обратилась ко мне:

– Женя, я уже предупредила тебя и предупреждаю еще раз: ни одного слова. Никому. Если Ильницкая узнает, она сживет меня со свету.

– Катя, ты меня знаешь. Я не распространяю сплетни.

– Сплетни? Это не сплетни, а вполне реальные вещи. В общем, слушай, но если что, то я сразу откажусь от своих слов. Мария Петровна в прошлом была, – Катя запнулась, подыскивая слова.

– Ну, говори как есть.

– Была девушкой, так сказать, легкого поведения.

– Понятно. А как Никитин на ней женился?

– Встретил ее в ресторане, влюбился, долго мучился, пока отучил ее от «красивой жизни», потом отвел в ЗАГС.

– От красивой жизни Ильницкая до сих пор не отвыкла. – Для меня откровения Кати были подтверждением моих догадок.

– Она стала изысканнее, – это утверждение прозвучало не очень уверенно. Моя собеседница имела свое мнение, которое до поры не высказывала. Может, сомневалась в своей правоте, а может, не хотела посвящать в это меня.

– Я бы так не сказала, – заметила я, – вчера в ресторане она вела себя очень раскованно.

– Вчера не считается. – Катя покраснела. Ей было стыдно, что она слегка перебрала со спиртным.

– Когда эта парочка обратилась к тебе за помощью? – Я постаралась перевести разговор в другое русло.

– Два года назад. Тогда у них начались настоящие проблемы.

– А раньше их не было? – засомневалась я.

– Если говорить откровенно, то проблем у них всегда хватало, но особенно остро они стали ощущаться после того, как дети подросли. Мария Петровна стала исчезать из дома, забросила детей, хозяйство, – в общем, вернулась к интересам своей юности. Никитин, как любящий супруг, хотел вернуть ее и пришел ко мне.

– Он действительно такой деспот, как рассказывает Ильницкая? – Все вставало с ног на голову. Теперь я не верила ни одному слову, сказанному мне Марией Петровной.

Катя махнула рукой.

– Нормальный мужик, таких еще поискать. Деловой, умный, рассудительный. Но есть одно маленькое «но»: он любит выпить. Нет! Не то, что ты подумала. – Катя предупредила мое высказывание. – Он не алкоголик. Просто иногда ему нужно расслабиться. Пьет он всегда в компании, под хорошую закуску. Может, конечно, переборщить, но это случается редко. Он всегда старается сохранять чувство собственного достоинства.

– Значит, все, что мне рассказывала Мария Петровна, можно просто забыть? – Я все еще сомневалась, слушая рассказ, прямо противоположный рассказу Ильницкой. Наверное, истина где-то посередине, и когда-то я ее еще узнаю?

Катя помолчала, обдумывая ответ. Я тем временем тайком взглянула на часы. У меня до отъезда в Расловку был в запасе еще час времени. Нужно взять с собой немного еды, а то утром я оставила все продукты тете Миле, а теперь получалось, что мы приедем в поместье поздно вечером, может быть, даже ночью, и меня вряд ли кто-то будет кормить.

– Ты торопишься? – Катя все-таки заметила.

– Не очень, – соврала я. – Мне интересно узнать, как дело дошло до развода и дележа детей.

– О! Это целая история. Если хочешь, я расскажу ее тебе немного позже, а то скоро ко мне должен прийти клиент, – оказалось, что у моего психолога тоже времени в обрез.

– Я позвоню тебе из Расловки, – пообещала я, вставая со стула, на котором сидела.

– Лучше будет, если ты приедешь, и мы поговорим с глазу на глаз, как сейчас, – Катя, видимо, считала подобные разговоры не телефонными. Я была полностью с ней согласна, но будет ли у меня время приехать в Тарасов? Я сказала ей о своих опасениях.

– Когда ты приедешь к Александру Александровичу, ты все сама поймешь. Мое мнение тебе уже будет не нужно, – произнесла Катя, провожая меня до двери. – Но все равно, если что – заходи.

Я пообещала заглянуть к ней, когда будет время, и покинула ее гостеприимный кабинет. Мне нужно было еще заскочить к Плюшкину за пирогом, купить хлеба, колбаски, – в общем, собрать себе в дорогу немного еды. А потом я поеду к Ильницкой, чтобы взять Лику и отвезти ее в Расловку, где очень скоро состоится свадьба ее сестры.

* * *

– Лика, ты долго еще будешь копаться? – Мария Петровна начинала нервничать. – Женя, поторопи хоть ты ее.

Я кивнула и пошла в комнату девушки, посмотреть, что она делает. Лика разложила на кровати свое богатство – заколки, резинки, всевозможные зажимы для волос. Чуть в сторонке лежал ноутбук, а рядом с ним планшет. Милое личико девушки выражало сосредоточенность. Она выбирала, что взять с собой в Расловку, а что оставить дома.

– Ты что копаешься? – спросила ее я и ободряюще улыбнулась. Но Лика почему-то обиделась, надула губы и села на кровать.

– Если нельзя взять это все с собой, то зачем мне это покупали?

– Лика, мы едем всего на неделю. Куда ты все это будешь носить? – Мой вопрос был задан спокойным, доброжелательным тоном, но девушка совсем расстроилась. В ее глазах заблестели слезы.

– Платье мне выбрала мама, может, вы позволите мне выбрать хотя бы аксессуары для волос? Мне уже шестнадцать лет! Когда я смогу делать то, что мне захочется?!

Мне не хотелось огорчать подростка правдой. Сколько лет живу на свете, а делать только то, что мне хочется, не получается, как ни стараюсь. Всем приходится кому-то подчиняться – начальнику, мужу, законам, в конце концов. А те, кто делает только то, что им хочется, рано или поздно попадают в поле зрения полиции. И не всегда им удается отделаться легким испугом.

– Лика, тебе скоро будет восемнадцать, вот тогда ты сможешь распоряжаться собой так, как тебе заблагорассудится. – Через два года она многое поймет, если в ее жизни не появится кто-то, кто помешает ей принимать правильные решения.

– Два года! Это же целая вечность! – Лика рыдала уже в голос. – Ну, заколки хоть можно взять?! Они же ничего не весят!