Если бы Номмо были единственными детьми Аммы и земли, догоны, которых небесный бог вылепил из глины несколько позже, забот бы не знали. Но еще до того, как Амма столь жестоким образом произвел жене обрезание, у них родился первенец, сын Йуругу, имевший облик шакала. Наличие у мамаши во время зачатия клитора решительным образом предопределило его дурные наклонности — в мифологии догонов Йуругу олицетворяет смерть, засуху, бесплодие и ночь. Родившись, Йуругу сразу пожелал жениться, но так как, кроме земли, в догонской вселенной тогда не существовало иных существ женского пола, он стал домогаться матери.

Земля самым непритворным образом отбивалась от сына-насильника и даже, превратившись в муравья, пыталась спрятаться в собственном влагалище — такое, добавим, согласно общей теории относительности, возможно лишь при сильном искривлении пространства-времени. Но искривление пространства-времени не помогло бедняжке: Йуругу — шакал он и есть шакал! — отыскал ее и изнасиловал, видимо полагая, подобно многим другим отпрыскам божественных семейств, что у него имеется неотъемлемое право на сакральный инцест. Да вот только в результате его действий не возникло ничего сакрального, а народились на свет зловредные лесные духи, которые ныне доставляют догонам много беспокойств.

Амма после этих перипетий счел жену «нечистой» и отбыл в верхний мир, где нашел лучшее лекарство от семейных неприятностей в работе, занявшись созданием солнца, луны, звезд и прочих полезных в небесном хозяйстве вещей...

По мнению народа бамбара, у истоков вселенной была пустота, наполненная, однако, движением под названием «гла». Движение «гла» породило звук «гла-гла», после чего в результате взаимодействия «гла» и «гла-гла» пустота взорвалась и возникло вещество. Таким образом, получается, что космогонические мифы бамбара в некотором роде предвосхитили гипотезу возникновения всего сущего из вакуума.

Народившееся вещество принялось вибрировать, благодаря чему творение мироздания пошло усиленными темпами, и, наконец, возникли два могущественных бога — Фаро и Пемба. Пока Фаро обустраивал небо, Пемба сотворил землю и смерчем облетел ее пределы. Но в дальнейшем Пемба постепенно переложил все миросозидательные дела на Фаро, а себя посвятил удовольствиям. А чтобы удовольствия были настоящими, он соорудил своего женского двойника Мусо Корони и женился на ней. Эта Мусо Корони оказалась весьма деятельной особой: она и мужа ублажать успевала, и в процессе творения участвовала — в частности, ее стараниями возникли животные. Фаро же трудился, не покладая рук, и в конце концов создал людей — первое поколение бамбара. Эти люди обосновались под акацией, в которую обленившийся Пемба хитроумно превратился, дабы не тратить сил на лишние передвижения. Статичное положение не стало помехой сексуальной жизни: он отрастил на стволе нарост и велел всем женщинам с собой совокупляться, что якобы было необходимо для передачи им полезных знаний.

Что касается мужчин, то им знания передавались посредством нравоучений.

Мусо Корони не находила себе места от ревности и однажды в помутнении рассудка покалечила себе гениталии. Так и живет она теперь инвалидом в мифическом пространстве-времени, параллельном нашей реальности...

Согласно мифологии йоруба, мироздание и всех местных божеств сотворил «хозяин неба» Олорун, но при этом он так утомился, что удалился от дел и делегировал полномочия демиурга специально для этого созданному богу Обатале. Может быть, поэтому Олоруна и Обаталу иногда путают.

Воспользоваться свалившейся властью Обатале, чье имя переводится как «господин белой одежды», оказалось непросто: Олорун создал его сразу вместе с женой Одудувой, причем они, по сути, составляли единое целое, поскольку были плотно сложены и напоминали две половинки сделанного из тыквы сосуда — Обатала верхнюю, а Одудува нижнюю. Пребывать полутыквой Обатале было не по чину, но он мирился с этим до тех пор, пока Одудува не потребовала перемены позы. Обатала перебираться вниз не захотел, и — слово за слово! — между супругами началась склока, переросшая в мордобитие, в результате которого Одудува лишилась зрения.

На этом половая жизнь супругов закончилась, но эстафету подхватили их дети — безыменные божества земли и воды, от которых произошел Орунган, бог воздуха. Едва народившись, Орунган принялся с недвусмысленными намерениями приставать к Одудуве и в конце концов добился своего. Плодами сего сакрального инцеста, который еще при перво-творении, разумеется, предусмотрел «хозяин неба» Олорун, стали пятнадцать основных божеств йорубского пантеона — от бога солнца Оруна до бога оспы Шопона.

У родственных сино-тибетских народов, живущих на северо-востоке Индии и Тибетском нагорье, в мифах о сотворении мира немало общего — основу их космогонии составляет идея о брачном союзе земли и неба. Обычно Небо — божество мужского рода, Земля — женского, а дождь — это животворящее семя. Этот же сюжет, между прочим, присутствует и в «Ригведе», где Отец-Небо — муж Матери-Земли, который осеменяет ее дождем; причем изображается Небо в образе оплодотворяющего быка или жеребца.

Впрочем, в мифах сино-тибетцев союз земли и неба, как правило, разрушается, и супруги расстаются — иногда против собственной воли. Хотя бывают и исключения: лакхеры, к примеру, уверены, что брачные отношения между землей и небом продолжаются — их совокуплениями где-то там, за горизонтом, объясняются землетрясения.

Ясное дело, и здесь в ряде случаев не обошлось без сакрального инцеста. По версии миджи, демиург Шузангху сошелся с богиней Зумьянг-Нуй, и родились у них на небесах мальчик Джонгсули-Йоунг-Джонгбу и девочка Суббу-Кхай-Тхунг. В будущем этим детям предназначено было стать небом и землей, вступить в инцестуальный брак, породить богов и двух лягушек, от которых предстояло произойти миджи. Но этот замечательный план с самого начала оказался под угрозой, так как демиург не озаботился созданием места, где дети могли бы все это совершить, и поэтому, родившись, они сразу же упали с неба вниз, где их проглотил гигантский червь Фангналоманг. Пришлось Шузангху устраивать на червя охоту. Для этого они с Зумьянг-Нуй родили еще одного ребенка, чтобы использовать его в качестве живца, и поместили на созданную посреди неба площадку. Фангналоманг не замедлил явиться и был пойман в ловушку. Шузангху рассек его тело, и оттуда вышли целехонькие Джонгсули-Йоунг-Джонгбу и Суббу-Кхай-Тхунг, которые и содеяли все, что им предначертал отец-демиург.

Свой вариант миросозидания предлагают качины. По их представлениям, вначале был сплошной туман, в котором сам собой запустился механизм творения. Туман сгустился в небесную женщину Хупнинг-Кнам, а она, в свою очередь, родила белых, как снег, Тунг-Кам-Ваисуна и Нин-гон-Чинун. Они поженились и произвели на свет небо Му в виде грандиозного облака и землю Ингу в виде гигантского кома влажной глины. Му и Инге не оставалось ничего иного, как пойти по предначертанной дорожке: тоже вступить в брак и родить сына. На этом первый этап творения практически закончился, поскольку сын тут же забросил отца вверх и высушил мать, подготовив почву для появления на ней качинов.

У народов миньонг и рига небо Мело и земля Седи тоже брат и сестра. Лежали они в таком плотном взаимодействии, что порожденные ими первопредки людей и многочисленные животные стали думать, как поступить, чтобы не быть раздавленными. По-хорошему договориться с родителями не получилось, но, к счастью, среди прочей успевшей населить землю живности был буйвол Полунг-Саббо — он разделил Мело и Седи, подцепив Мело рогами и отбросив куда подальше. Седи потянулась вслед за мужем (и так возникли горы), но тут вышло солнце, и она, устыдившись своей наготы, до этого прикрытой большим телом Мело, осталась на месте. Для чудесного буйвола, между прочим, ничем хорошим все это не кончилось. Он был убит местным культурным героем, после чего части его тела превратились в разные объекты и существа, обитающие в краях, где живут миньонги. Например, из головы получились камни по берегам рек, из позвоночника — журавли, из желчи — ядовитое растение аконит, из крови — пиявки и насекомые, а из пениса — змеи...