Рифат повел «гостей» к черному микроавтобусу. Водитель включил кондиционер. «Здесь ледник», – в полутьме пробормотала Эмма. Дорога тянулась мимо холмов Флорианы, пересекала спящие города и утопавшие в тени деревни. Свет фар выхватывал из сумрака фигуры пешеходов в спортивной одежде – силуэты без лица, механическая походка…

В Мнайдре их встретил представитель Министерства туризма – бородач в бейсболке. По тропе, проложенной через песчаную равнину, он повел их к месту. Блестел в лунном свете защитный купол над храмами. Негромко шумело море. Воздух был напоен средиземноморскими запахами.

Эмма – французская студентка, приехавшая в Валлетту на стажировку, шла, опустив голову, рядом с Рифатом Деметером, который был в новеньких конверсах, говорил слишком громким голосом и вел себя с преувеличенной вежливостью. По другую руку от него шагала Жаннет – журналистка с зелеными глазами и горькой складкой вокруг рта. Процессию возглавлял друг Рифата, турок Левент Демир, державший наготове пачку сигарет.

По ту сторону храмов виднелись белесые отблески газовых фонарей.

– По всей видимости, американки, – заметил мальтиец.

– С этим надо что-то делать, – отозвалась Жаннет. – Из-за их ламп мы не увидим звезды.

Они сели в кружок на расстеленных одеялах.

Луна накрыла живую гладь моря светящейся пленкой, на поверхности которой то тут, то там вспыхивали волокна серебристой пены. У каждого из сидящих возникло смутное ощущение единения с чем-то, превосходящим их понимание.

– Никогда не видела такой яркой луны, – шепотом, словно боясь собственного голоса, произнесла Эмма.

– И наверное, такой большой, – подхватил турок. – Кажется, она к нам приближается.

Бородатый мальтиец излагал историю храмов:

– Они были построены мореплавателями, прибывшими из глубины Средиземноморья в начале четвертого тысячелетия до Рождества Христова, которые умели поднимать и перемещать камни колоссальных размеров. Ученых до сих пор поражают их знания небесной механики. Сегодня – день солнцестояния. Скоро взойдет солнце, и вы станете свидетелями небывалого зрелища. Первый солнечный луч проникнет в отверстие, выдолбленное в скальном массиве, и упадет точно в центр алтаря, на котором жрецы приносили жертвы.

– Человеческие жертвы? – спросила Эмма.

– Археологи нашли только кости животных, но это ни о чем не говорит.

Они поднялись и стали ждать восхода. Американки по ту сторону комплекса погасили свои фонари. В небе, на востоке, забрезжил бледный свет, обозначив линию горизонта. Мальтиец взглянул на часы и взмахом руки пригласил всех зайти в храм и остановиться во втором помещении: «У нас есть примерно пять минут».

Вспышка света застала всех врасплох: из амбразуры в толстенной стене храма возник, озарив алтарь, ярко-красный луч. Его появление было встречено приветственными криками. Вероятно, американки тоже что-то увидели, потому что и они закричали.

Зрители сбились плотнее друг к другу и уставились в одну точку, словно хотели все вместе войти в зону горячего свечения, которое продолжалось еще несколько секунд. Затем, взволнованные только что пережитым, они наблюдали, как встает рассвет.

– Ничего особенного, – сказала Эмма. – Утро как утро.

– «Розовые персты зари», – ответила Жаннет.

Нахлынувший свет разлился по глади моря и равнине, гоня ночные тайны прочь, в низины долин; он обозначил очертания храмов, вырвав их из тени, и едва не ослепил присутствующих. Позже Жаннет вспоминала о непередаваемых ощущениях, которые она тогда испытала. «У меня было чувство, – говорила она Рифату, – что солнце ласкает меня изнутри. Как будто его первые лучи просочились через поры моей кожи и щекочут мои нервные окончания».

Запел жаворонок.

Вслед за его трелью послышались странные, хриплые, неразборчивые звуки, похожие на заклинание; они звучали приглушенно, словно долетали издалека, а на самом деле – из другого отверстия в каменной стене, известного как «окно оракула». От неожиданности все едва не подпрыгнули, и мальтийский чиновник, подавив смешок, сказал:

– Надо было вас предупредить. Это профессор показывает студенткам опыт.

– Профессор? – удивился дипломат.

– Отчасти профессор, отчасти – гуру. Он привез сюда группу женщин.

– Американок? – спросил турок.

– Кстати, они приглашают нас разделить с ними early morning breakfast[8].

Шесть полуодетых женщин разного возраста сидели по-турецки, подставив первым лучам солнца обнаженную грудь. Профессор попросил их одеться и встать. Это был уроженец Калифорнии – лет сорока, с короткой бородкой, в джинсах и индийской рубашке. Он объяснил, что является руководителем программы духовной инициации. В рамках этой программы он везет своих «студенток» по всему миру. Храм Мнайдры – первый этап их путешествия.

– Мы раз в месяц на несколько дней выезжаем из Пало-Альто.

– Ваша цель – достичь состояния дзен?

– Именно. Мы сосредоточены на поиске правильных вибраций.

– В шестидесятых был один фильм, – фыркнула Жаннет, – про зарождение свободной любви.

– Мы действительно черпаем вдохновение в некоторых философских идеях того времени, – кивнул калифорниец.

– Секс напрямую связан с духовностью, – добавила одна из американок.

Эта волнующая тема вызвала всеобщий интерес. Американки принесли термосы с чаем и корзинки с круассанами, которые ночью испек кондитер их отеля в Сент-Джулиансе. Несмотря на бриз, становилось очень жарко.

– Что до меня, то я черпаю вдохновение у двух французов, – сказал профессор дипломату. – У Лакана и Леви-Стросса.

– И давно ты этим занимаешься?

– Я начал три года назад.

– Судя по всему, дело идет хорошо.

– У меня набраны группы на два года вперед. Большинство моих клиенток заняты духовными исканиями. Но кроме того они стремятся к возрождению своей сексуальности. И надеются на новые неожиданные интимные встречи. На приятные сюрпризы.

– Ты хочешь сказать, что у них свербит между ног, – злобно бросила Эмма.

Дипломат предложил сделать групповое фото для сайта посольства. Эмма с недовольным видом села на корточки чуть впереди остальных, наклонив голову так, что волосы упали ей на лицо. Жаннет сообщила, что неважно себя чувствует.

– Просто немного устала, – сказала она. – Пройдусь до моря, подышу.

Она давно разлюбила без подготовки позировать перед камерой. Консьерж разбудил ее ни свет ни заря, и она едва успела чуть-чуть подкраситься. И потом, на горизонте маячила невидимая, но такая близкая Ливия, внезапно, но настойчиво напоминая ей, как много времени прошло. Она решительным шагом направилась прочь от группы, которая устраивалась на расстеленных одеялах. Эмма тоже откололась от спутников и, прыгая как коза, забралась на вершину храма, где замерла в задумчивой позе.