впереди внезапно и в яркой белизне не выделялась так сильно, а потому не пугала. Позади огня мелькали люди, они бегали и что-то кричали — заметили наше приближение. Не знаю, видели ли они в моих руках своего короля — это неважно. На сей раз я не собиралась использовать его как козырь. Он мне больше не нужен, поэтому я его отпустила. Отпустила бы раньше, могла вообще уйти молча и не тащить его сюда силой, но топот мертвых ног… лучше все довести до конца. Поставить точку так, чтобы потом не пришлось жалеть.

Хал свалился на пол и схватился за голову — Посмертье давило на него и его свежие раны, полученные при обвале. Его люди метались за огненной стеной… я закрыла глаза и представила, как земля летит вверх… но в Посмертье нет земли, здесь ничего, кроме мертвых и гнилости, а значит, и лететь нечему. Но мы с Халом сюда попали, как-то я смогла это провернуть, а значит, смогу повторить. А земля должна уходить вниз… Земля живая, она откликается… даже издалека, даже из другого мира. Который совсем не поверхность, но представляется так, ведь с детства нас учат, что Посмертье и Судьи где-то там, внизу.

Гул, создаваемый мертвыми, нарастал, и в нем потерялся шум камнепада — у меня получилось повторить трюк с Посмертьем, сюда попала земля с поверхности. И часть огня исчезла под землей, ворвавшейся сверху. Словно из ниоткуда. Теперь путь открыт, и желающий его преодолеть не сгорит заживо.

— Иди к своим людям и скажи, чтобы убирались из Посмертья навсегда, — сказала я Халу. — Торопись, иначе земля упадет на вас. И Хал… ты должен исчезнуть, потому что спасать тебя и дальше я не стану. И своей жизненной целью это не сделаю. Беги.

Он встал, пошатываясь, и отправился на другую сторону. Оглянулся по дороге, но взгляд его ничего не выражал… он как будто до конца не понял, что я сказала. Но он поймет. Позже, когда выберется отсюда, когда исчезнет невыносимое давление Посмертья, а раны затянутся. Он вспомнит. И, надеюсь, примет верное решение — затаится на время, переждет и продумает новый удар. И пусть.

Не стоит соглашаться на поступки, что осуждает твоя совесть, не стоит произносить слова, что разнятся с твоей правдой, и тогда проживешь свою лучшую жизнь. Так говорил Луциан, и мне ужасно нравились эти слова.

Пошатываясь, Хал перебирался по земле, скрывшей часть огненной стены, но лишь малую ее часть… остальное осталось. И я опять закрыла глаза. Дарлан был прав — разрушения даются легче остального, ведь с приближением мертвых я так и не смогла что-то сделать.

Хотя…

Роксана могла проваливаться в Посмертье и выходить, где ей вздумается, пусть и предпочитала обычную Дверь во дворце. Мы с Халом провалились тоже… может, не стоит искать выход, проще создать его? Я посмотрела наверх — там клубилась темнота даже после всех обвалов. Темнота, но не потолок, ведь Посмертье не есть подземелье, это нечто другое. Потустороннее. Но мне больше не нужна Дверь, чтобы оказаться на нужной стороне.

Я прошла вперед, туда, где недавно кипел огонь, и забралась на обвалившиеся вниз камни. Под моим весом они должны были срываться вниз, но не срывались, и я коснулась темноты… и шагнула наверх. Земля пустила меня, словно была я не в Посмертье, а сидела в яме. Для меня больше не существовало границы, потому что… думаю, потому что я уже не живая. И не мертвая. Идеальный образец для исследований и опытов, думаю, Хакон Армфантен не упустил бы возможность рассмотреть мою кровь поближе.

Гул Посмертья и шаги мертвых разом стихли.

Они остались внизу, где им самое место.

Пока.

Я не имею права лишать Посмертье его… основы. Если все так, как утверждает Лу, то ни один мертвый не должен пострадать в моем столкновении с Халом. И в моих силах удержать этот хрупкий баланс. Не знаю, как долго мы с Халом отсутствовали, но это был не один день. Хал выберется слабым, долго не сможет говорить. А я… я почти у Аллигома с ощущением, что у меня получится. Без неудачных попыток и просчетов, без откровенных провалов, коих так опасался Дарлан. После Посмертья появилась хрупкая уверенность в новых силах, ведь я смогла там.

И вокруг меня поднялась земля, образуя стену.

Она поднималась с каждым новым шагом, превращаясь в коридор, и падала позади, стоило мне пройти. Пахло увядшими цветами, мокрым деревом и гнилостью — запах самого Мертвоземья. Серая форма, в которой я отправлялась в Аллигом, от происходящего быстро выпачкалась. И я не переставала идти вперед.

Когда на горизонте показался Аллигом, все изменилось. Ко мне подбегали люди, пытались остановить… кажется, это была стража. Я слышала крики, выстрелы, чувствовала возню рядом, но не останавливалась. До меня никто не мог добраться. На Мертвой Земле не нужны мертвые, чтобы добиться своего, они нужны лишь для того, чтобы выйти дальше, за пределы мертвого влияния. Поэтому с Роксаной всегда было так мало сопровождающих, поэтому за всю свою жизнь во дворце рядом с королевой я толком не видела главного чуда Мертвоземья. Роксане ни к чему была защита мертвыми, когда она умела… так.

Всех, кто пытался ко мне подобраться, либо засыпало, либо их ноги путались в рыхлой почве и камнях. Если кто оказывался под ногами, я перешагивала и не смотрела вниз. Разрушений становилось все больше, но я шла не по городу, а вдоль него. К лагерю мертвых, к источнику силы нового короля, к главной его ценности. Не останется лагеря, не останется и аргументов.

Меня встречали.

Те мертвые, которых я уже видела, те мертвые, что на меня нападали и едва не задавили. Тогда земля впервые полетела вверх… и тогда же что-то случилось. Мертвые свалились на землю, а сивиллы не могли их больше контролировать, связь разорвалась безвозвратно. Возможно, из-за моего умения управлять мертвой кровью я неосознанно воздействовала если не на самих поднятых, то на их командиров. Но прежняя проблема не исчезла: я по-прежнему не имела опыта, не знала, получится ли перехватить контроль, разорвать связь сивилл с мертвецами. Поэтому не стала даже пытаться. Для погони за двумя целями нужен особый навык, а мне лучше сосредоточиться на одной. На разрушительной. Александру легко давались разрушения…

При мысли о нем стало грустно.

Я вдруг осознала, что мы не увидимся, разве что в Посмертье… говорят, Роксана навещала там близких и даже с ними разговаривала. Правда, она никогда не подтверждала