Смотритель сел в кресло рядом со мной. Он повернулся на кресле лицом к центру комнаты и непривычно напряженным голосом велел мне тоже повернуться. Когда я сделала это, из глубины моего тела вырвался судорожный вздох. Комната, по которой я совсем недавно ходила, исчезла. Я смотрела в необъятное пустое пространство, озаренное тусклым сиянием. Комната, казалось, стала бесконечным пространством прямо у меня перед глазами. Мой взгляд простирался до далекого темного горизонта. Я еще раз судорожно глотнула воздух, потому что в животе у меня ощущалась пустота. Я почувствовала, что пол уходит из-под моих ног, и меня притягивает к себе пространство. Я не осознавала, где нахожусь, хотя по-прежнему сидела в кресле.

Я услышала слова Эмилито.

— Давай повернемся назад.

Но у меня не осталось сил, чтобы вращать сидение кресла. Должно быть, он сделал это за меня, потому что я внезапно поняла, что снова смотрю в угол комнаты.

— Ну что, скажешь, что так не бывает? — спросил смотритель, улыбаясь.

Я не могла вымолвить ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы задавать вопросы, на которые, очевидно, не было ответов. Через пару минут Эмилито еще раз повернул мое кресло для того, чтобы снова дать мне возможность окунуться в бесконечность. Безграничность пространства казалась мне такой ужасной, что я закрыла глаза. Я ощутила, как он вернул мое кресло в исходное положение.

— А теперь встань, — сказал он.

Я бессознательно повиновалась ему и стояла рядом, непроизвольно дрожа и пытаясь вернуть себе дар речи. Он взял меня за плечи и повернул лицом к комнате.

Одолеваемая страхом, я из упрямства или по благоразумности отказывалась открывать глаза. Тогда смотритель ударил меня костяшками пальцев по макушке головы, отчего глаза у меня мгновенно широко открылись. С облегчением я увидела, что комната не является больше темным бесконечным пространством, а представляет собой ту самую комнату, в которую я недавно вошла. Игнорируя запрет смотреть пристально, я стала разглядывать все непонятные вещи, которые лежали вокруг.

— Эмилито, пожалуйста, скажи мне, что это за вещи? — спросила я.

— Я — всего лишь смотритель, — сказал Эмилито. Все это находится у меня на попечении. — Взмахом руки он указал на все, что находилось в комнате. — Но будь я проклят, если я знаю, что это. В действительности никто из нас этого не знает. Нам это все досталось по наследству вместе с домом от моего учителя, нагваля Хулиана, а он унаследовал это от своего учителя, нагваля Элиаса, который тоже получил это от своего учителя.

— Все здесь напоминает комнату, в которой в театре хранят декорации, — заметила я. — Но ведь это не так. Правда, Эмилито?

— Это магия! Ты можешь видеть это все, потому что ты освободила свою энергию и можешь выходить на иные уровни восприятия. Каждый может видеть это при условии, что он накопил достаточно энергии. Трагедия многих в том, что их энергия поглощена бессмысленными заботами. Но вспоминание — это ключ. Оно освобождает уловленную энергию — и voila! Ты видишь бесконечность прямо у себя перед глазами.

Я засмеялась, когда Эмилито сказал опа, потому что это было очень неуместно и неожиданно. Смех немного снял мое напряжение.

— Но реально ли все это, Эмилито, или я просто вижу сон? — только и могла я спросить.

— Ты находишься в состоянии сновидения, но все это реально. Настолько реально, что мы можем растаять здесь, как снежинки.

Рационально я не могла объяснить, что именно только что видела, поэтому у меня не было никаких оснований для того, чтобы доверять либо не доверять своим ощущениям. Мое положение было невыносимым, равно как и мой страх. Смотритель подошел ближе.

— Магия — это больше, чем черные кошки и обнаженные люди, танцующие ночью на кладбище и замышляющие недоброе против других, — прошептал он. — Магия холодна, абстрактна, сверхличностна. Вот почему мы называем постижение ее тайны магическим переходом или полетом к абстрактному. Для того, чтобы понять ее ужасное притяжение, мы должны быть сильны и решительны, а не пугливы и малодушны. Нагваль Хулиан любил это повторять.

Мне было так интересно, что я заметила, что слушаю его слова необычайно внимательно. Но тем не менее все это время мои глаза шарили по комнате, переходя от одного предмета к другому. Я пришла к выводу, что ни одна вещь здесь не была реальной. Но поскольку было ясно, что мне удается наблюдать их, я спрашивала себя, реальна ли я сама, или это все какой-то чудовищный сон. И дело было не в том, что эти вещи были неописуемы. Они просто не вписывались ни в какие мои представления.

А теперь готовься к полету лагов, — сказал Эмилито. — Что бы ни случилось, держись за меня. Если хочешь, ухватись за мой пояс или садись мне на плечи. Но что бы ты ни делала, не отпускай меня.

Прежде чем я успела спросить у него, что он решил делать дальше, он быстро повернул меня и усадил в кресло лицом к стене. Затем он повернул кресло на девяносто градусов, и я снова увидела в центре комнаты жуткое бесконечное пространство. Поддерживая меня за талию, он помог мне встать и сделать несколько шагов в сторону бесконечности.

Каждый шаг давался мне невероятными усилиями: казалось, что каждая нога весит не меньше тонны. Я почувствовала, как смотритель толкнул меня вперед, продолжая поддерживать. Внезапно какая-то грандиозная сила втянула меня вовнутрь, и я больше не шла, а парила в пространстве. Смотритель плавно плыл рядом со мной. Я вспомнила о его предостережении и ухватилась за его пояс. В мгновение ока новый прилив энергии ускорил мой полет до невероятной скорости. Я завопила ему, чтобы он остановил меня. Он быстро усадил меня себе на плечи, и я что есть мочи вцепилась в него. Я с силой зажмурилась, но это не подействовало. Я видела перед собой одну и ту же необъятность, независимо от того, закрыты или открыты были мог глаза. Мы парили в чем-то, не похожем на воздух. Земли в поле зрения тоже не было. Более всего я боялась, что какой-то головокружительный всплеск энергии оторвет меня от смотрителя. Я делала все что могла, для того чтобы держаться за него и в то же время оставаться сосредоточенной.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. На меня налетел еще один энергетический вихрь, и я очнулась, стоя возле лазурного кресла и истекая потом. Меня трясло, и я, задыхаясь, судорожно глотала воздух. Волосы у меня растрепались, запутанные и мокрые, они рассыпались по лицу.

Смотритель толкнул меня назад в кресло и снова повернул к стене.

— Не вздумай написать в штаны, сидя в этом кресле, предупредил он строго.

Я не управляла телом. Все покинуло меня, включая и страх. Оно все выветрилось из меня, когда я парила в бесконечном пространстве.

— Ты уже можешь осознавать так же, как и я, — сказал Эмилито, кивая головой. — Но ты все еще не можешь управлять собой, находясь в этой новой сфере восприятия. Эта способность приходит после долгих лет упорных занятий и накопления силы.

— Я никогда не смогу объяснить этого себе, — сказала я и повернулась в кресле лицом к центру комнаты, чтобы еще раз полюбоваться бледно-розовой бесконечностью. На этот раз все, что было в комнате, показалось мне крошечным, похожим на фигурки на шахматной доске. Мне пришлось приложить специальные усилия, чтобы обнаружить их. Но холодность и жуткость этого пространства наполнили мою душу непревзойденным ужасом. Я припомнила, что Клара говорила о тех провидцах, которые сподобились достичь этого, и о том, как они смотрели в эту ширь и как она смотрела на них с холодным и неприступным безразличием. Клара никогда не говорила мне, что видела ее, но теперь я поняла, что она видела. Но даже если бы она и сказала мне тогда об этом, что бы это дало? Я бы только посмеялась над ней и подумала, что она все это выдумала. Теперь пришел мой черед смотреть в бесконечность и знать, что я никогда не смогу понять, на что смотрю. Эмилито был прав, когда сказал, что потребуются долгие годы упорных занятий и развития силы, чтобы чувствовать себя уверенно перед лицом этой бездонности.