— А теперь давай посмотрим на другую сторону бесконечности, — сказал Эмилито и плавно повернул мое кресло в сторону стены. Церемониальным жестом он поднял черную занавеску, а я в это время наблюдала за его действиями отсутствующим взглядом, стараясь перестать стучать зубами.

За занавеской оказался длинный узкий стол. Он был без ножек, и казалось, что он крепится к стене, хотя мне и не удалось разглядеть ни шарниров, ни кронштейнов, на которых бы он держался.

— Поставь локти на стол и положи голову на кулаки так, чтобы они находились под подбородком. Клара учила тебя делать это, — приказал он мне. — Прижми подбородок к рукам. Но держи голову легко и не напрягайся. Сейчас нам понадобится легкость.

Я сделала все так, как он сказал. В то же мгновение в черной стене на расстоянии шести дюймов от моего носа появилось маленькое окошечко. Смотритель сидел справа от меня и, наверное, смотрел в другое подобное окошко.

— Смотри туда, — сказал он. — Что ты видишь?

Я видела дом. Я узнала парадную дверь, а затем гостиную левого крыла дома, которую я успела осмотреть лишь мельком, когда мы с Эмилио проходили через нее в первый раз по пути к моему дереву. Гостиная была хорошо освещена и заполнена людьми. Они смеялись и разговаривали по-испански. Некоторые из них ели, сидя за столом, который изобиловал аппетитными блюдами, красиво сервированными в серебряной посуде. Я узнала среди них нагваля, а затем Клару. Она была сияющей и радушной. Она играла на гитаре и пела дуэтом с другой женщиной, которая вполне могла оказаться ее сестрой. Она была такой же крупной, как и Клара, но смуглокожей и черноволосой. Глаза ее были не такие лучисто зеленые, как у Клары. Они были сверкающими, но черными и зловещими. Затем я увидела, как в стороне Нелида исполняет танец под какую-то прекрасную незабвенную мелодию. Она чем-то отличалась от той Нелиды, которую я помнила, но я не могла понять, в чем же конкретно заключается это отличие.

Некоторое время я наблюдала за ними. Я была так очарована, словно умерла и оказалась в раю — настолько эта картина была нереальной, светлой и далекой от земных забот. Но мое веселье куда-то отлетело, когда я вдруг заметила, что в комнату через боковую дверь вошла еще одна Нелида. Я не могла поверить своим глазам — их было две! Я повернулась к смотрителю и задала ему бессловесный вопрос.

— Та, которая танцует, — это Флоринда, — сказал он. Она и Нелида очень похожи, только Нелида выглядит немного ласковее. — Он посмотрел на меня и подмигнул. Но на самом деле она намного беспощаднее.

Я сосчитала всех, кто был в комнате. Кроме нагваля здесь было четырнадцать человек: девять женщин и пять мужчин. В гостиной присутствовали две Нелиды, Клара со своей сестрой и пять других женщин, которые были мне незнакомы. Три из них явно были пожилыми, но, как и в случае Клары, Нелиды, нагваля и Эмилито, об их возрасте судить было очень трудно. Две другие женщины были лишь несколькими годами старше меня. Вероятно, им шел третий десяток.

Четверо мужчин были постарше и выглядели так же сурово, как и нагваль, но один был молодым. Он был смуглым, низкорослым и выглядел совсем юным. Его волосы были черными и кудрявыми. Он оживленно жестикулировал, его лицо было живым и выразительным. В нем было что-то такое, что выделяло его среди остальных. Сердце у меня забилось, и я ощутила к нему бесконечную симпатию.

— Это новый нагваль, — сказал смотритель.

Пока мы глядели в комнату, Эмилито объяснил мне, что каждый нагваль привносит в магию что-то новое, соответствующее его темпераменту и жизненному опыту. Нагваль Джон Мишель Абеляр, как индеец яки, привнес в группу индейскую степенность, которая стала отличительной чертой всех действий представителей группы. Их магия, сказал он, впитала в себя унылость, которая присуща индейцам яки. И всем им, включая и меня, традиция предписывает знакомство с мировоззрением этих индейцев и использование их принципов в своей жизни.

— Эта тенденция будет доминировать до тех пор, пока группу не возглавит новый нагваль, — сказал он мне на ухо. — Тогда тебе придется пропитаться его склонностями и причудами. Это правило. В соответствии с ним, ты должна будешь поступить в университет. Ведь он с головой ушел в научные исследования.

— Когда это случится? — шепотом спросила я.

— Когда все члены группы совместно взглянут в бесконечность, которая находится у нас за спиной, и позволят ей растворить нас, — ответил он тихо.

Облако усталости и мрака начало окутывать меня. Напряжение от попыток понять немыслимое давало о себе знать.

Эта комната, которая находится на моем попечении, — сказал Эмилито мне на ухо, — представляет собой совокупное намерение всех нагвалей, которые предшествовали Джону Мишелю Абеляру, и отражает все их характеры одновременно. Не существует абсолютно никакой возможности объяснить, что она собой представляет. Для меня, точно так же, как и для тебя, это непостижимо.

Я перевела глаза с комнаты, где сидели все эти люди и где веселье било ключом, и посмотрела на Эмилито. Мне захотелось заплакать, когда я вдруг поняла, что он так же одинок, как и Манфред, и является существом, которое достигло невообразимых уровней восприятия, но обречено на одиночество самим своим совершенством. Однако мое желание заплакать длилось очень недолго и уступило место благоговению, когда я поняла, что в данном случае оно намного более уместно, чем моя глупая грусть.

Новый нагваль позаботится о тебе, — сказал Эмилито, возвращая мое внимание обратно в комнату. Он является твоим окончательным учителем, который откроет тебе путь к свободе. У него много имен, каждое имя отражает его владение каким-то одним аспектом магии. В магии бесконечности его имя — Дилас Грау![4]Когда-нибудь ты встретишься и с ним, и со всеми остальными. Ты не смогла сделать это тогда, когда вошла в левое крыло дома с Нелидой, и ты все еще не можешь сделать этого сейчас, сидя здесь со мной. Но ты завершишь магический переход очень скоро. Они ждут тебя.

Невыразимая тоска охватила меня. Я хотела проскользнуть через глазок в стене в ту комнату, чтобы быть вместе с ними. Там царили сердечность и взаимопонимание. И они ждали меня.