Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако прошла неделя, другая… Границы никто не нарушал. Камешки в кладовой таяли, как снег. Новость о раздаче амулетов постепенно устаревала. И большая часть каров сошлась на мысли, что Повелитель просто чудит. Взял же он в Избранницы дочку трактирщика, заведение которого, кстати, обрело такую известность в народе, что старина Бробб на старости лет разбогател…
…По пути к стене, где стояли чесалки для гаххров, и обратно, Руэйдир размышлял о судьбах ливинорцев, которых затронуло прибытие Каролины. О странных вывертах жизни. О её неоднозначности.
«Вот я… не желаю своему гаххру зла, но во имя его спасения мне, возможно, придётся ударить его. Как же так?.. Почему я вообще об этом задумался? Почему я не думал об этом никогда?»
Руэйдир занёс руку. И резко опустил, ударяя по стенке загона:
- Вперёд! В портал!
Гаххр удивился. Никогда ещё ему не приходилось видеть, чтобы чесалку использовали не по назначению. Однако даже примитивный разум животного оценил вмятину от палки на деревянной стене.
Руэйдир повторил удар по бревенчатой кладке, оставляя новую вмятину.
- Вперёд, если не хочешь, чтобы следующий удар пришёлся по тебе!
Испустив незлой, недоумевающий рык, гаххр всё же прыгнул в открывшееся незнакомое место. Кажется, даже обернулся. Впрочем, Руэйдир не был в этом уверен – он отвёл взгляд, закрывая дыру.
Постояв и подумав, он всё-таки попросил Каролину покинуть загон, чтобы выпустить оставшихся гаххров.
Когда это непростое дело было закончено, вышел и обнял со спины застывшую жену.
- Есть что-то ещё, чего бы ты хотела?
- Побыть с тобой… наедине, - обернувшись, Каролина приникла к нему всем телом, как раньше. Вернее, попыталась сделать, как раньше. Даже на шее повисла и доверчиво заглянула в глаза. – Расскажи про появление синих роз в саду. Помнишь, ты обещал?
- Обещал.
«И расскажу. Ты будешь слушать, не вслушиваясь… Но до заката всего час, и в этот час я исполню любую твою мечту…»
Глава 38. Пульс Авеанны
За час до битвы.
Долина реки Гриниллы
Последний вечер перед битвой был поистине волшебным…
Нежно-голубое небо затягивала золотистая дымка, над зеркальной гладью широкой Гриниллы носились стрекозы и водомерки, и где-то сбоку покачивали замшевыми головками камыши.
Здесь было так тихо и спокойно…
Сидя на песчаном берегу реки, Дайна наслаждалась этим покоем, ей хотелось запомнить его, чтобы сохранить и может даже поделиться в будущем с Энрилем...
В высокой траве за её спиной змеилась тропинка. Если пойти по ней, скоро придёшь к поселению гринов. Эти грины совсем не походили на тех, кого Дайна встречала в обычных посёлках Авеанны.
Речные грины не строили дома. Их жилища на сваях напоминали избушки на курьих ножках, только с односкатными крышами. Сегодня на них оставили сушиться охапки собранных трав, потому что не ждали дождя – чувствуя атмосферу без всяких прогнозов, зеленокожие знали грядущую погоду наверняка. Впрочем, так же хорошо они знали и реку, и лес, и поля, на первый взгляд заброшенные и неухоженные, «неокультуренные», как назвали бы их Энриль и любой житель Нэвила. Сами грины так не считали. У них была своя теория о плодотворном соседстве растений и животных.
«Но сейчас все теории мира не имеют значение, важнее всего этот вечер, и эта река… тишина и покой».
Мысли вернулись к началу… В Ливиноре Дайне часто не везло. Но цепь случайностей, благодаря которым через две недели скитаний она набрела именно на эту деревню, лекарка теперь считала не просто везеньем, а счастьем.
«Но возможно, так было суждено? Может не зря здешние старики говорят, что все пути были намечены ещё до создания миров?»
Как бы то ни было, здесь и сейчас, кроме счастья, Дайна чувствовала благодарность – светлую, тёплую и огромную, больше, чем она сама...
Она благодарила Энриля.
За то, что отпустил.
За то, что выдворил её из Дворца и строгого распорядка лекарской части, и заставил самой пройти дорогами Авеанны, просыпаться вместе с криками утренних птиц и засыпать под звуки подступающей темноты…
И за то, что собрал в рюкзак действительно самое нужное и полезное.
Вспомнилось первое утро в дороге. Когда закрылся портал, её окружила неземная, хотя и очень похожая на земную, великая красота. Но тогда она не увидела её. Она была слепа. Обида и тяга к утраченной страсти сизой пеленой застили глаза.
В первую ночь она плакала.
И во вторую.
В третью поняла, что пустить слезу хочется лишь по привычке, и решила вместо этого заняться разведением костра. Не для тепла – зачем веанке тепло? И не для еды – вдоль дорог то и дело встречались ягоды и плодовые деревья, а в полях – корнеплоды и съедобные травы. Просто нужно было хоть чем-то занять руки и мысли.
Первые дни Дайна шла по дорогам и тропам без цели, не зная, куда. Однако на четвёртый день решила зайти в поселение. Зачем? Возможно, соскучилась по обществу себе подобных? А может по горячей еде, чашке холодного молока и куску свежего хлеба?
Так или иначе, она свернула с лесной тропы сначала на тракт, потом на улочки первого попавшегося посёлка и неторопливо пошла мимо домиков. Пожалела почти сразу – встречные с подозрением смотрели на растрёпанную веанку в пропылённой лекарской форме.
«Надо было хотя бы причесаться…» - распекала Дайна сама себя в первые минуты, а потом успокоилась: - «На кого тут впечатление производить? Чего я хотела? Поесть? Так надо не по сторонам глазеть и местных шокировать своим бродячим образом жизни, а целенаправленно искать их главную площадь. Там и рынок с последними новостями, и харчевни с похлёбками и хлебом,» - сориентировавшись на местности, Дайна чуть сменила маршрут.
И впервые мысленно поблагодарила Энриля за то, что тот положил ей достаточно денег. Хватило бы даже на ежедневный постоялый двор. Но так как Энриль хотел, чтобы она увидела «жизнь живого», для ночёвки Дайна выбрала поле.
И всё же с этого дня она начала обращать внимание на дорожные указатели. Иногда заходила в городки и поселения, иногда шла мимо.
Однажды зашла в знакомые места. Вообще Авеанна не отличалась разнообразием рельефов – повсюду тянулись поля и
