Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глазах Динары вспыхнуло возбуждение.
— Я люблю вызов.
— Я думаю, люди тоже видят тебя в новом свете. Тревожные взгляды не только мне предназначены.
Динара оглянулась, и люди быстро отвели глаза.
— Сомневаюсь, что они боятся меня за то, какая я. Девушек всегда недооценивают.
— Любой, кто недооценивает тебя, дурак.
* * *
— Я действительно скучала поэтому, — сказала Динара, когда мы сидели на бревне вокруг костра с остальными членами лагеря, пили пиво и ели куриные крылышки, которые жгли мои вкусовые рецепторы.
Из динамиков, установленных по периметру, гремела музыка в стиле кантри.
— Да, это наш собственный странный маленький мир, где мы можем нарушать правила.
Динара двигала ногами в такт деревенскому ритму. Я вызывающе усмехнулся.
— Я никогда не принимал тебя за деревенскую девушку.
Она сделала глоток пива, и на ее великолепном лице медленно расплылась улыбка.
— Я многослойная личность.
Я усмехнулся.
— Без шуток. — я обнял ее за плечи, и она положила голову мне на плечо. — Странно думать, что отныне это наш дом.
Динара пожала плечами.
— Мы будем свободны. Не думаю, что в мире есть что-то лучше.
— Да, — пробормотал я. Первые люди начали танцевать вокруг костра, когда уровень алкоголя в их крови увеличился. — Ты говорила с Димой?
Динара вздохнула.
— Я не увидела его перед отъездом. Наверное, он избегал меня. Возможно, он чувствует, что я предала то, что у нас было.
— Но вы больше не вместе. Он был твоим телохранителем.
— Он всегда был чем-то больше. Но Дима верен моему отцу и не может следовать за мной по этому новому пути. Он всегда будет служить папе, пока тот не умрет или не будет убит, выполняя свой долг. Возможно, он думает, что мой долг остаться в Чикаго и быть принцессой Братвы, какой меня всегда хотел видеть мой отец.
— Но ты не хочешь быть такой. Если Дима когда-нибудь действительно любил тебя, он должен это понять.
Динара подняла голову.
— То, что у нас с Димой было, на самом деле не любовь, я понимаю это теперь, когда я с тобой.
— Потому что ты любишь меня.
— Ты действительно хочешь, чтобы я говорила это чаще, не так ли?
Я поцеловал ее.
— Ох, определенно.
Танцы вокруг нас становились все более дикими, поднимая пыль. Многие люди начали подпевать песням, большинство из них не имели понятия о реальных текстах.
— Давай присоединимся к ним, — сказала Динара, ставя бутылку пива на землю.
— Я думал, ты никогда не спросишь.
Я вскочил на ноги и потянул ее за собой. Когда мы присоединились к танцующим, некоторые из них замялись, очевидно, все еще не уверенные в нас после слухов о паре убийц, о которых рассказал мне Крэнк, но вскоре музыка и алкоголь унесли их напряжение, и мы снова стали частью лагеря.
Динара засмеялась, когда мы, спотыкаясь, двигались под музыку в нескоординированном, но веселом танцевальном строю. Ее глаза встретились с моими, ее лицо было прекрасно освещено огнем. Это не было фальшивым счастьем. Никакого притворного смеха. Тьма была частью и Динары, и меня, но мы изгнали ее в далекое местечко внутри нас. Она не управляла нашей жизнью.
Было почти три часа ночи, когда мы с Динарой наконец легли спать в нашей палатке. Мы не были пьяны, но нежное покалывание наполнило мое тело. После занятий любовью мы заснули в объятиях друг друга.
Ворочающаяся Динара и неразборчивое бормотание разбудили меня от моего собственного кошмара — того самого, который преследовал меня годами, но, кроме как в прошлом, я не просыпался весь в поту и с бьющимся в горле сердцем. Кошмар изменился с тех пор, как мы с Динарой начали наше путешествие мести. Теперь мне всегда удавалось в конце концов освобождаться от оков и сражаться со своими мучителями. Похоже, теперь мои кошмары позволили мне отомстить.
Дыхание Динары замедлилось, когда она проснулась, и я поцеловал ее в щеку.
— Хотела бы я, чтобы кошмары умерли вместе с моими обидчиками, — прошептала она в темноту.
— В конце концов, они исчезнут или, может быть, изменятся, — сказал я и рассказал о своем собственном измененном кошмаре.
— Я все еще удивляюсь, что ты никогда не пытался отомстить людям, которые пытали тебя. У тебя за спиной Каморра.
— Месть Наряду, особенно их Капо и его Младшим Боссам, ничего не изменит, она лишь продолжит бесконечную спираль насилия и мести. Ты можешь покончить со всем, убив своих обидчиков, но на войне месть ведет только к еще большему насилию. То, что случилось со мной, не было личным.
Динара издала сдавленный смешок.
— Я думаю, что пытки это довольно личное.
— Дело было не во мне, а в Римо. Моя боль была местью за действия Римо, и если я отомщу в свою очередь, это приведет к новому акту мести со стороны Наряда.
— В нескончаемую спираль насилия.
— Я хочу жить настоящим и будущим.
— Впервые в жизни я хочу того же. Прошлое умерло, и я очень взволнована за наше будущее.
— Это будет сумасшедшая поездка во многих отношениях.
Динара одобрительно промурлыкала.
— До конца сезона осталось всего две гонки, и большинство людей вернутся к своим семьям на Рождество. Лишь немногие остаются в лагере, как Крэнк, и отпразднуют вместе.
— Мы не празднуем Рождество в декабре. Православное Рождество в январе, так что, может быть, я останусь в лагере до января.
— Я хочу, чтобы ты отпраздновала Рождество со мной и моей семьей в Лас-Вегасе.
Она замерла в моих объятиях.
— Я не член твоей семьи. Уверена, что твои братья и их семьи не хотят, чтобы я была там.
Я еще не спрашивал братьев, но я любил Динару и хотел провести с ней праздники. Я сомневался, что Киара и Серафина будут иметь что-то против. Римо очень заботился о нашем особняке, поэтому я не был уверен в его реакции. А еще были Савио и Джемма. Они оба абсолютно спокойны в обычных обстоятельствах, но половина семьи Джеммы была убита Братвой, поэтому они могли быть предвзяты в своем мнении о Динаре. Я держал эти мысли при себе. Я найду способ убедить свою семью, что Динара не представляет угрозы.
— Моя семья должна встретиться с тобой, а что может быть лучше, чем Рождество?
— Я не из тех, у кого длинный список поклонников. Я не из тех милых, всегда улыбающихся девушек, которых все хотят видеть в своей семье.
— Поверь мне, ты прекрасно впишешься с
