Иван припомнил, как она ударила его по почкам, и рассмеялся:

– Да, приласкала ты меня тогда… Знаешь, честно тебе скажу… Этой ночью я сперва боялся с тобой спать.

– Я не кусаюсь.

– Не скажи… Думал – вот я усну, а ты меня уколешь, и все – конец хорошему парню. Тем более и деньги при мне были.

– А сейчас нет? – спросила она, отреагировав только на сообщение о деньгах.

– Отвез.

– Взял бы и мои денежки к себе, – сказала она как-то очень небрежно, явно нарочно. – Целее были бы, чем тут.

Иван пожал плечами:

– Не очень-то я рвусь брать твои деньги. Я за свои-то не уверен.

– Не бойся, никто с тебя не спросит. Тем более я не могу их тратить.

– Отослала бы родителям. Наверное, обрадуются, если у них такая нищета?

Муха отмахнулась:

– Переживут.

– Что – отношения плохие?

– Никакие, вот какие.

– Ясно. А я с матерью как-то устраиваюсь. А что делать? Кому я еще нужен-то?

– Она про тебя ничего не знает? Не догадалась, чем ты промышляешь?

– Нет, ты что… Она бы меня сдала ментам.

– Такая мать?!

– Такая! – отрезал Иван. – Принципиальная, даже чересчур. Потому я и стараюсь к ней на глаза не попадаться. Понимаешь, я ее вроде бы люблю, уважаю, всякое такое… Когда отец ушел – она не вышла больше замуж. Недавно призналась – из-за меня. А предложения были.

Муха жадно слушала, и было видно, что она вмиг позабыла все свои неприятности. Когда Иван замолчал, она коснулась его руки:

– А отец твой? Он жив?

– Ага.

– А он с тобой видится?

Иван протянул ей сигареты:

– На, займись чем-нибудь.

Муха закурила и понимающе кивнула:

– Закроем эту тему. Знаешь, я только потому так нажимаю на этот вопрос, что у самой большие проблемы. Мать ничего обо мне не знает. А отец вот-вот все поймет. Он такой у меня проницательный. Иногда кажется – ничего он вокруг себя не видит, хуже, чем Дана. А на самом деле одно к другому складывает и вдруг выдает результат.

– Он у тебя кто?

– Инженер. И мама тоже.

– О, так ты не из простой семьи?

– Это «тот гад» не из простой. А я из нищей простой семьи советских инженеров. И мне туда возврата нет. Они, конечно, все уже знают. Раз ментам известна моя фамилия, имя, откуда я взялась… Представляю себе, что там сейчас творится! Хоть бы родителей в покое оставили…

– Не дождешься. За них первым делом и возьмутся. Начнут выпытывать, где ты могла остановиться в Москве, кого ты знала.

– А им это неизвестно. Они даже про Дану ничего не знали. Пока им милиция не сообщила, что Алия у Даны работала. Это когда они приехали в Москву, забирать Алияшкины вещи.

– Значит, о Дане вообще никому не известно?

– Никому.

– Где же она сейчас? Куда она делась после того, как ушла со своей квартиры?

Муха замялась:

– Я-то знаю, мы вместе прожили все это время.

Но я не могу тебе сказать, где она пряталась. Вдруг это место мне еще раз пригодится? Тем более, что ее там уже нет.

– Куда же она делась?

– Сбежала. Я осталась там совсем одна Я еще ничего не знала о том, что меня ищут, что на меня уже составлен фоторобот. Если бы я не вынула из ящика газету и не прочла статейку – так бы и сидела там, клуша, до прихода милиции. И тут я оттуда так рванула.

Пойми, ведь Дана пропала не зря. Она, гадина, всегда чувствует, когда надвигается опасность. Но никого никогда не предупреждает.

И меня она тоже не стала предупреждать. Просто исчезла из дому, когда я спала.

– Твое счастье, что она тебя не убила во сне, – сказал Иван.

– Да, она вполне могла бы это сделать. Но я так устала, так изнервничалась, что мне уже было все равно. А может, и лучше было бы, если бы я не проснулась… Один укол – и все…

– А ставить укольчики – этому тоже она тебя научила? Или ты сперва на сайгаках тренировалась?

Муха засмеялась – впервые за весь вечер. Но тут же посерьезнела:

– Ой, я просто представила, как гоняюсь по степи за сайгаком, чтобы всадить ему шприц в заднюю часть… Подохнуть можно! Да, идея с уколами принадлежала ей. Когда стрелять нежелательно, а клиент тебе доверяет хоть немного, – ну, настолько, чтобы близко тебя подпустить, – тогда ничего лучше укольчика и не нужно.

– А что было в шприце?

– Не знаю. Дана дала мне несколько ампул и сказала, что действует безотказно. Через полминуты начинаются сильные судороги, а через минуту тело вытягивается, и все. Конец.

– Это только Сереге и его бабке «повезло»? Или ты и раньше так орудовала?

– Один раз до них, – призналась Муха. – Это был мужчина, и мы с ним… Ну, произошла точно такая же история, что с Серегой твоим. Дана мне тогда сказала, что мужик этот падок до женщин, и предложила мне его убить в постели. С помощью шприца – так будет потише. Уколы она меня тоже научила делать, раньше я не умела… А ей опыта не занимать. Сама вся исколотая. Ну, и конец пришел мужику. Я, слава Богу, успела это сделать до того, как он кончил.

– Короче, Дана соображает, что, если ее поймают, она пойдет номером первым… – задумался Иван. – А если она вздумает сама появиться и дать показания насчет Жумагалиева?

– Зачем?!

– Чтобы отмазаться, сбавить себе срок. Опять же, она калека, ее вряд ли пошлют в зону строгого режима. Положат в тюремную больницу, хотя, конечно, и там приятного мало.

– Против себя самой она даст показания, что ли? – возмутилась Муха. – Она ведь была посредником между мной и Жумагалиевым.

– Она может не говорить этого. Может просто тебя сдать. Ведь вы с ней, как я понял, друг друга ненавидели?

– Да, но Дана ведь не дура. Если она заговорит – я тоже заговорю.

– Верно. И в конце концов, тебя сперва нужно тут найти.

Девушка неуверенно на него взглянула и снова коснулась его руки:

– Прости, может, это немое дело… Но ты никому не говорил, как тебя найти?

– В смысле?

– Этот адрес ты никому не давал?

– Я похож на психа? – удивился Иван.

– А своей девушке ты тоже не сказал, куда пропадаешь?

– Нет, представь себе.

– Вы из-за меня поссорились?

– Ну, только не делай такое умильное личико, – попросил ее Иван. – Поссорились мы не из-за тебя.