Еще одна новость пришла из Франции: двадцать первого сентября Анна Австрийская произвела на свет второго сына, Филиппа, получившего титул герцога Анжуйского. Наследование трона отныне было укреплено. Что лишило всяких надежд вероятных претендентов, герцога Гастона Орлеанского и его кузена Людовика де Бурбона, графа де Суассона…

Этот последний, три года просидевший в изгнании в Седане, был занят комплектованием армии на границах с Шампанью. Он прислал мадам де Шеврез, которую знавал с давних пор, одного из своих вельмож, Александра де Кампьона, доброго малого с гордым профилем лет тридцати, дабы просить ее посредничества перед Испанией. Герцогиня поспешила поставить в известность Сармьенто, и оба были вызваны к Оливаресу. Одновременно с тем Мария вручила Кампьону письма для герцога Лоренского, правда, перед тем состоялось их приватное свидание, которым наш не слишком скромный герой неоднократно бахвалился. Превозносились несравненные прелести герцогини, которые ему, по-видимому, довелось лицезреть с, весьма близкого расстояния.

И тем не менее весной 1641 года граф де Суассон покинул Седан, возглавив армию из трех тысяч человек, и с помощью дожей быстро удвоил ее численность. У ла Марфе, на реке Маас, он выступил против маршала де Шатийона, и какое-то время казалось, что возведенная гением Ришелье прекрасная оборонительная система рухнет – Шатийон был разбит. Победитель и суассонцы бродили по полю сражения, подсчитывая число убитых и раненых. Дело было в июле, стояла жара, и графа мучила жажда. Он изъявил желание напиться, затем привычным для себя жестом приподнял забрало шлема дулом своего пистолета. И в эту секунду раздался выстрел. Суассон замертво упал с лошади. Несчастный случай или же кто-то сумел воспользоваться случаем? Никто и никогда этого так и не узнал. Неизвестно, как бы развивались события, останься Суассон жив. «Если бы мсье граф не был убит, он был бы принят доброй половиной парижан», – сказал один из секретарей Ришелье. На этот раз в заговоре не был замешан герцог Орлеанский, но для Марии смерть Суассона явилась подлинной катастрофой: энергичная и заметная в стане врагов, она не могла теперь рассчитывать даже на намек снисходительности со стороны кардинала. Ведь это она писала в Мадрид Оливаресу, советуя удвоить военный натиск, мотивируя это тем, что здоровье короля, равно как и его первого министра, не оставляет сомнения в скорой их смерти, и тогда ему достанется Франция, королева которой с радостью раскроет объятия своим братьям.

Между тем положение герцогини лишилось былой значимости. Испания, выдохшаяся за долгие годы войны в отличие от Франции с ее жесткой экономией, проводимой кардиналом, стала не столь щедрой в отношении и Марии де Шеврез, которая стала обычной изгнанницей, не располагавшей сколь-нибудь ценной информацией. Одно время Мария решила было вернуться в Англию, но там разразилась гражданская война, и парламент потребовал выслать за пределы королевства Марию Медичи. С горсткой верных сторонников та пересекла Нидерланды и осела в Кельне, почти без средств к существованию. Вне всякого сомнения, такая же участь была бы уготована и Марии. Оставалось лишь ждать…

Обладая только той информацией, которую она получала от Сармьенто – в ноябре ей стало известно о кончине кардинала-инфанта, в декабре – о смерти Сюлли, великого министра Генриха IV, – Мария поумерила свой пыл, тем более что ее идальго, казалось, немного подустал. Затем забрезжила надежда: в начале 1642 года мадам де Шеврез стало известно, что Испания нашла во Франции нового союзника – молодого красавца Сен-Мара, фаворита Людовика XIII, осыпанного королевскими милостями и ответившего на это черной неблагодарностью. В сговоре с герцогом Орлеанским и с тайного одобрения королевы образовался новый заговор с целью низвержения двух столпов Франции. Но Ришелье был прекрасно информирован. Гастон Орлеанский, как всегда, выпутался, сдав всех своих сообщников. Удрученный, но непреклонный король подписал вердикт о смертной казни и Сен-Мару, и де Ту. Другая новость была не менее важной: в Кельне скончалась Мария Медичи, едва ли не в нищете… Король вернул Седан – французские войска были на высоте. Мария, напуганная возможными последствиями, задержись она в Брюсселе, не знала, куда же направить ей свои стопы. В Мадрид с его мрачным двором, ханжами-придворными, кострами инквизиции и бесконечными религиозными шествиями? Печальный конец для придворной кокетки, алчущей свободы! Она даже подумывала об американских островах, находящихся под юрисдикцией Франции.

То были тревожные дни.

И вдруг в начале декабря долгожданная и одновременно неожиданная новость: после изнурительного недуга, в четвертый день месяца в своем дворце скончался кардинал Ришелье. Всего в нескольких шагах от улицы Сен-Тома-дю-Лувр…

По указанию губернатора Брюссель сиял огнями. Был дан бал, устроили салют, не забыли про нищих и бездомных. Словно умерший принц церкви был самим антихристом. Мария ликовала, как и все, кто по суровой необходимости обитал за границей. Никто не сомневался: то был знак всем изгнанным к скорому их возвращению домой, поскольку король был лишь марионеткой в руках кардинала. Но было известно и то, что здоровье самого Людовика XIII ничуть не лучше. Мария собрала свой багаж, убежденная в том, что уж теперь-то, когда не стало ее «палача», нет препятствий и к ее возвращению.

Но увы, ее ждало разочарование. Игнорируя недовольство приближенных, Людовик XIII не изменил себе. Он, как и прежде, оставался неуступчивым, не имевшим слабостей. Всем губернаторам в провинциях было указано, что со смертью кардинала никаких изменений в государственной политике не произойдет. Все назначения остаются в силе, государственные должностные лица остаются на своих местах. Не будет никакой амнистии и лицам, высланным из Франции. Более всех это касалось мадам де Шеврез, теперь король называл ее дьяволом во плоти. И даже провел через Совет письменный вердикт с запретом на ее въезд в королевство. Бывший канцлер и хранитель печати маркиз де Шатонеф также не заслужил прощения и продолжал прозябать в тюрьме.

Однако король ясно отдавал себе отчет в том, что дни его сочтены. Скрепя сердце он простил своего брата герцога Орлеанского. Он не решался передавать регентство своей супруге, в том числе и из опасения, что та не воспротивится возвращению мадам де Шеврез, ставшей его кошмаром. Править от имени маленького Людовика XIV станет Совет. Король понимал, что его завещание, как и большинство монарших завещаний вообще, вряд ли будет выполнено, но он настоятельно советовал Анне Австрийской следовать советам кардинала Мазарини, высоко ценимого Ришелье, который усматривал в нем истинного государственного мужа.

Мария оставалась, как и многие ее соотечественники, желавшие вернуться во Францию, в Брюсселе. И вот долгожданная новость пришла: четырнадцатого мая 1643 года король Франции Людовик XIII умер. Анна Австрийская не стала терять ни минуты с изменением завещания и с одобрения парламента стала регентшей при пятилетнем короле, которого носил на руках его старший камергер герцог Клод де Шеврез. И когда эти известия дошли до Марии, она стала вынашивать безумные планы: она возвращается во Францию, занимает свое место рядом с королевой – этой размазней! – и после стольких лет ожиданий наконец станет править!