– Она самая, – скривил губы Русатос, наклонился и то ли достал из-под тела, то ли выдернул из рукава узкий и странный нож. – Не таким ли был убит Милитум Валор?

– Таким, – прошептал Соллерс. – И Милитум, и Пустула, и Армилла… Так что же получается, вот эти шестеро…

– Или ваш лекарь, – пожал плечами Русатос.

В темнице замка Раппу Кама провела семь дней. Впрочем, было ли ее узилище темницей? Скорее узкой и длинной комнатой с бойницей вместо окна – и голова не протиснется. Хорошо хоть можно было сдвинуть защелку, потянуть на себя створку и вдохнуть морозный воздух. Только решетка напоминала о темнице, что перегораживала комнату или келью на треть от тяжелой двери. Там, за решеткой, стоял только табурет. Здесь, где Кама проживала в уединении час за часом, имелась удобная постель, висели на всех стенах и лежали на полу ковры, стояли стол, кресло, чан с холодной водой, ваза для нужды и ширма для нее же. Имелась и крохотная печурка с дымоходом и охапка полешек возле нее. У Камы даже ничего не забрали, кроме оружия. Правда, и не обвинили ни в чем. Три раза в день в комнате появлялась служанка, которая открывала решетку, оставляла еду, при необходимости выносила вазу. Она ни о чем не говорила, Кама ни о чем не спрашивала. Она сидела на постели, прикрыв глаза, и перебирала день за днем сначала последние месяцы, а то и все последние шесть лет. Перебирала и не могла понять только одного, почему же все-таки она шесть лет оставалась в пустынных залах орденской башни в Эссуту? Что ее удерживало? Только то, что идти ей было некуда? Ведь был же, был у нее разговор с Виз Вини об этом! Да, в тот самый день, когда наставница взяла в руки факел и повела Каму и Эсоксу в подземелья, чтобы развеять древние домыслы, будто войска Лучезарного не смогли взять штурмом Орден Смерти и затопили его подземелья водами озера Аббуту.

– Чем древнее выдумка, тем больше ей веры, – посмеивалась Виз Вини, пока ее спутницы обшаривали подземелья и уверялись, что в них не только нет потайных ходов, но и залить водами озера Аббуту их нет никакой возможности, башня Ордена стояла на холме. Даже если раньше уровень воды в озере был выше, чтобы залить подземелья Ордена, озеру пришлось бы раскинуться едва ли не до стен Алки.

– Войско Лучезарного не штурмовало Орден, не брало Эссуту, не разоряло долину Иккибу, – продолжала рассказывать Виз Вини. – Нет, имелись, конечно, летучие отряды, которые нагоняли ужас на каламов, грабили деревни, угоняли скот. Но и скота, и людей почти не оставалось. Уходя, каламы сжигали посевы, уничтожали все. Если бы войско Лучезарного повернуло на юг, оно бы снесло башню Ордена в половину дня. Да, один отряд был отправлен к стенам Раппу, но и то лишь для того, чтобы испытать их крепость, не более. Там, где Лучезарный собирался пройти, он прошел. А мы… Мы смотрели с высоты этой башни, как по опустевшему городу носятся шайки мародеров, которые большею частью были свои, доморощенные, и ждали, когда все это закончится.

– А если бы Лучезарный победил? – спросила Эсокса.

– Вряд ли, – задумалась Виз Вини. – Боги ходили по этой земле. Они были словно гвардия, спрятанная за крепостной стеной. Гвардия, которая решает исход битвы. Даже ценой собственной жизни.

– Теперь такой гвардии нет? – заметила Кама.

– Богов – нет, – согласилась Виз Вини. – Правда, и Лучезарного нет. Есть много всякой мерзости, но его нет. А гвардия – есть. Вы – моя гвардия.

– Мы? – удивилась Эсокса. – Я и Кама? Как нам построиться? В два ряда или в колонну по две?

– Больше никого нет? – прошептала Кама.

– Есть, – задумалась Виз Вини, – есть угодники, которые служат благу этого мира так, как могут. Есть и мои ученики, которым уже немало лет, но они всегда явятся по моему зову. Но здесь – только вы.

– И… – начала Эсокса.

– И когда придет час, – улыбнулась Виз Вини, – вы поймете, что от вас зависит многое.

– А если мы не хотим… многое? – угрюмо спросила Эсокса.

– Вы видели стражу? – удивилась Виз Вини. – Одежду свою вы стираете сами, еду готовите сами, убираетесь в своих комнатах сами. Стражи нет. Двести лиг на север – горная тропа к Алке. Амулетов достаточно, никакая тварь не пристанет. Двери открыты.

– И что же? – осторожно спросила Кама. – Никто никогда не сбегал?

– Случалось, – подумала Виз Вини.

– И они так и ушли? – прошептала Кама.

– Я убила их, – ответила Виз Вини холодно. – Но не потому, что они ушли. Они гуляли несколько лет. Я постаралась забыть о них, хотя они были такими учениками, что порой и мне хотелось у них поучиться. И не потому, что одна из них украла у меня великую ценность, на изготовление которой были потрачены годы жизни. Десятилетия жизни. Одну из двух ценностей. Я ведь, кстати, так и не вернула ее. И не потому, что мне заплатили за нее огромные деньги. Вы ведь живете здесь на те деньги, что я получила за убийство. Да-да. Иногда их хватает на пятьдесят лет, иногда дольше. По-разному. Я их убила потому, что они хотели убить одного акса. Акса-хранителя.

– Хранителя? – не поняла Кама. – Есть такой акс, что печется о благополучии Анкиды?

– А я разве не такой акс? – рассмеялась Виз Вини.

– По мне так ты просто человек, – буркнула Эсокса.

– А ведь ты не обидела меня, – серьезно сказала Виз Вини. – Мне даже кажется, что похвалила. Да, такой акс есть. Он изрядный мерзавец. Среди аксов вообще всего один добряк и сорвиголова одновременно. Это коротышка по имени Хубар. Когда я думаю о нем, я сама себе кажусь… сукой, – рассмеялась Виз Вини. – Есть еще Момао. Он – себе на уме. Сидит в высокой башне и вглядывается то в одну сторону, то в другую. Я не знаю, чего он хочет и что он может. Он загадка. Может встать на любую сторону. Есть Фабоан. Это смертный ужас. Верный слуга Лучезарного. Он будет стараться вернуть его даже тогда, когда останется на земле в одиночестве или когда даже младенец будет чревовещать ему, что Лучезарный не вернется! Фабоан сейчас заваривает то, что темнит небо вокруг. Есть еще Рор. – Виз Вини сдвинула брови. – Он самый сильный. Может быть, силен не только он, но он силен и тщеславен. И он играет в свою игру, в которой ищет или власти, или свободы.

– Свободы? – не поняла Кама. – Разве он не свободен?

– Аксы – это полудемоны! – прошептала Виз Вини. – Да, мы не мурсы, мы не захватываем чужие тела. Мы лелеем собственное. Мы сильны. Смерть не страшна нам, хотя мы знаем, что такое боль. И если развоплощенный мурс через тысячи лет явит себя все тем же падальщиком, духом, будет рыскать в поисках чужой плоти, то мы можем восстановить собственное тело. Даже если оно будет испепелено. Но мы не демоны. Это значит, что земля для нас подобна клетке.

– А разве есть что-то кроме земли? – не поняла Эсокса. – Что-то, кроме сущего? Кроме Ки?

– Ты даже не представляешь, сколько всего есть… – прошелестела Виз Вини. – И не представляешь, что такое сущее… Но меня устраивает Ки. Анкида. Может быть, даже долина Иккибу. Но она уже никогда не будет прежней. Хотя магия Лучезарного рассеивается. Трава начинает расти на мертвой земле…