– Так ты не боишься великого Ардууса? – спросила Кама.

– Я бы сказала, что боюсь, – проговорила королева, не поднимая глаз, – но почти уверена, что этой войны не пережить ни Раппу, ни Ардуусу.

…Ранним утром следующего дня Кама в сопровождении пяти воинов-лаэтов покинула Раппу. Через четыре дня отряд добрался до перевала, миновал сначала одну горную крепость, перебрался через заледенелый горный гребень, прошел срединную стену, миновал горную крепость Бабу и начал спускаться в долину. К концу пятого дня, уже в сумерках, когда горы начали расступаться, а спящие деревеньки перемежаться рощами горного можжевельника и до желанного постоялого двора оставался пяток лиг, впереди показались всадники.

– Меч мне, – прошептала, придержав лошадь, Кама, которую вдруг окатило ужасом. – Быстро, меч мне!

– Зачем? – не понял стройный лаэт, старший дозора, который, прищурившись, вглядывался в шестерку приближающихся воинов. – Это же явно не гахи? Мы в Бабу! Здесь нам ничего…

– Меч! – почти зарычала Кама, и лаэт раздраженно сунул ей сверток, в котором были и меч, и пояс, и ножи, когда вдруг шестеро раздались в плечах и, сверкнув огненными глазами, потянули мечи из ножен.

– Да, – процедила сквозь зубы Кама. – Это явно не гахи.

– Может быть, ради короткого разговора все же продлим жизнь этому городу? – спросил Игнис, сбросил с плеча перевязь, выдернул из ножен деревянный меч и воткнул его в землю у собственных ног.

– И что ты хочешь этим сказать? – раздраженно начал Амплус и вдруг замолчал. Земля дрожала у него под ногами. И вышки дрожали мелкой дрожью. Но не из-за мутной волны, которая вдруг растаяла, исчезла, рассеялась. Земля словно дрожала сама по себе. Так, как будто внутри нее что-то рвалось или, наоборот, росло. Раздался треск. Отпрянули, разошлись в стороны факельщики, и языки пламени осветили вышки, с которых, скуля от ужаса, скатывались кирумские стражники. Опорные столбы, лестницы, перекладины, площадки, оголовки сооружений одевались корой, выстреливали сучья, ветви, шелестели хвоей, топорщили зеленые кроны!

– Энки благословенный! – упал на колени Эксилис.

– Этого не может быть! – отчеканил Амплус.

– Зима, – кивнула, опускаясь на колени, Монс. – Не может быть. Но есть. Мать деревьев спасла твой город, Эксилис. Я не могу поверить. Но она спасла его!

– Мать деревьев? – не понял Эксилис.

– Бетула, богиня, весенний цветок, песня листьев, росток, корень всего – обратила свой лик на нас, – пробормотала Монс и вдруг завыла, залилась слезами. – Ты знаешь, что это значит? Знаешь?

– Что же? – поднялся на ноги Эксилис. – Только то, что Энки забыл о нас, а какая-то древняя богиня сжалилась над Кирумом?

– Эксилис, – обняла колени мужа Монс. – Не какая-то древняя богиня… Бетула. Сок жизни. Если она явила свою силу, значит – край сущего близок. Сущее на исходе. Все может погибнуть. Мы все можем свалиться в пропасть.

– Не свалились пока, – выдернул из земли и убрал меч в ножны Игнис. – Ну что, Мастер Ордена Земли? Ты найдешь время для разговора?

Амплус хмуро посмотрел на Эксилиса. Тот взглянул на жену и перевел взгляд на Игниса, после чего твердо сказал:

– У меня есть повеление Пуруса задержать тебя и препроводить к нему, Игнис. Но факельщики – воины-прайды. Не называй своего имени больше. Я собираюсь ослушаться… императора.

– Он уже император? – удивился Игнис.

– Так кричат безумцы, которые приходят на казни, – ответил Эксилис. – Теперь всех, кто, по мнению храмовников, отошел от Энки, казнят на площади перед вратами цитадели. Так, чтобы Пурус видел казни со своей башни. Казнят каждый день. И каждый день огромная толпа собирается там. И эта толпа орет – славу императору. Инквизиторы собирались и ко мне, но Светлая Пустошь отпугнула их.

– Их глава Энимал требует, чтобы я отреклась от прайдских богов и поклонилась Энки! – прошипела вдруг Монс. – То, что прайды чтят и Энки, и зачинателей мира, его не устраивает! Он хочет публичного покаяния от герцогини Монс! Обещает, что можно обойтись сотней ударов плетей по обнаженному телу!

– Успокойся, – поставил на ноги жену Эксилис. – Сначала ему придется убить меня. Я хотел бы присутствовать при разговоре. Если у тебя нет секретов от меня, Игнис.

– Может быть, секреты есть у Амплуса? – снова посмотрел на мага Игнис. – Я ведь тоже не один.

– Я буду слушать, – вымолвил маг и, повернувшись, пошел в город.

Кирумский замок едва ли был намного больше крохотной крепости Ос, что перегораживала проход в горную долину Лаписа. Четыре башни по углам да еще одна – знаменитая треснутая часовая башня Кирума – вот и все, чем он мог похвастаться. Но во мраке испуганного, обезлюдевшего города и он казался громадой. Тем более что факелы горели только на его башнях. Как раз в часовой башне они и сели, расставив табуреты кругом и раскинув наговоры на умолчание и непрогляд. Процелла, Бибера и Эксилис кивнули друг другу, первые две поклонились Монс. Амплус, который возвышался над всеми, словно широкоплечий старик, который присел на детский табурет, чтобы вынести внушение непослушным детям, погрозил длинным пальцем Бибере.

– Колдуешь? Или амулетами обвешалась?

– Могу и раздеться, – скорчила гримасу Бибера. – Ни амулетов, ни татуировок, ни бисера в одежде. Ничего.

– Не стоит, – поморщился Амплус. – Больно мелка. Хотя случай интересный. Можно сказать, особенный. Единичный… Было что-то похожее в Бэдгалдингире с одним каламом, но его дочь выглядела нормальной, а вот сын тоже в него пошел. Но что-то след его затерялся?

– Простолюдину легко затеряться, – хихикнула Бибера. – Перебрался в Ардуус, стал обычным стражником, вот и затерялся. Кому он нужен со своей пустотой? А сестра его… Сестра его была нормальной, да. А чего бы ей не быть нормальной? Она всю свою тайную ненормальность мне и передала. От своего отца – моего деда.

– Суфуса благодари, – скривился Амплус. – Твой дед из его деревеньки. Это он наследил! Не родством, а натурой своей! Так под себя подгреб силу окрестную, что твоего деда вовсе ее лишил! Без остатка!

– При случае, – пообещала Бибера, – мытарскую составлю за ущерб!

– А вот тебе бы амулеты не помешали, – отмахнулся от Биберы и повернулся к Процелле Амплус: – Светишься вся. Что на тебя понавесили?

– Мум запасаем, – усмехнулся Игнис, поднялся, скинул с плеча деревянный меч, дал его сестре. – Так лучше? Больше нам ничто не помешает поговорить?

– Я обещал слушать, – напомнил Амплус. – Но прежде чем ты, принц, скажешь хоть что-то, должен тебе сообщить, что я знаю, почему тебя разыскивает король Пурус. Я знаю, что ты таишь в себе. Хотя теперь мне кажется, что ты таишь в себе больше, чем ожидает от тебя Пурус. Тебя это заставляет метаться по Анкиде? Или же страх?