Николай непроизвольно скривился, услышав про «возлюбленного брата», и обеспокоенно спросил:

– А если не договоримся? Что тогда?

– Тогда будем воевать, – буднично произнес маг и громко чихнул. – Но об этом давай поговорим попозже. Например, ближе к вечеру. Кстати. Я ответил на твои вопросы, а теперь настала моя очередь их задавать.

Воевода зашевелился на лавке, грозно взмахнул руками и вскрикнул сквозь сон:

– Вперед! Руби их, руби! Пробиваемся к дому Балбарта! – видимо, на этом месте беспокойный сон Шипулина перешел в другую стадию. Потому что Андрей вяло вскинул кулак над головой и заорал: – Куда вы Фридхарда вместе со всеми тащите! Совсем обалдели! Его в отдельную камеру ведите.

Николай с беспокойством посмотрел на Шипулина и подумал, что товарищу тоже весьма прилично досталось за эти дни. При этом лицо Осипова приняло такой задумчивый вид, что маг счел своим долгом немедленно прояснить ситуацию.

– Это вы, герои королевства, можете сутками спать. А мы, простые штробные гномы, трудились все это время не покладая рук. Впрочем, речь сейчас не об этом, – Нагибин остановился и неожиданно суровым голосом спросил: – Вот скажи мне, Коля. Зачем ты Ламбарта убил?

Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно для Николая, что он, перед тем как ответить, на всякий случай спрятал хвостик от яблока под подушку.

– Ну как зачем? Он же мятеж против короны поднял, замок захватил и вообще вел себя крайне неприлично.

Павел Анисимович досадливо махнул рукой:

– Это я и без тебя знаю. Но вот зачем ты ему голову отрубил?

– А он и так к тому времени почти умер, – недоуменно протянул инженер, не понимая, чем же так недоволен Нагибин.

– «Почти» не считается, – наставительно произнес маг и поднял указательный палец вверх. – А мне так хотелось поговорить с почтенным хранителем о неких нюансах, знание которых могло значительно упростить мне путь к истине и помочь полному пониманию картины произошедшего мятежа.

– Да о чем там с Ламбартом разговаривать, – небрежно проговорил Николай и пошарил рукой под подушкой, проверяя, как там поживает его бесценное сокровище в виде яблочного хвостика. – И так все ясно и понятно.

Маг скептически взмахнул руками и посмотрел на Осипова, словно на неразумного Младшего:

– Не все и не совсем. Вот, к примеру, скажи мне, что делал человек в ближайшей свите хранителя?

– Как ты сказал? – пораженно вскрикнул инженер, не веря своим ушам. – Человек?

– Да. Ты не ослышался. Я лично осматривал всех убитых в штробе. Недалеко от выхода лежали тела троих сыновей Ламбарта и вместе с ними в полных магических доспехах находился и вышеупомянутый человек. К моему большому сожалению, тоже мертвый, – маг завел руки за спину и снова принялся раздражающе вышагивать перед Николаем. – Кроме этого, мы нашли в замке использованный магический рожок. Он, безусловно, сделан людьми, и вплетенное в него заклинание, несомненно, дело человеческих рук. Кстати, оно крайне сложного плетения, и я ощутил его действие в самый последний момент.

Воевода тихонько икнул, безвольно опустил вниз руки и, словно куль с мукой, упал на каменные плиты пола. Немного полежал без движения, потом счастливо улыбнулся, поджал под себя ноги и негромко захрапел. Павел Анисимович мельком взглянул на Шипулина, пробормотал в бороду что-то насчет хилой современной молодежи и продолжил как ни в чем не бывало прохаживаться перед Осиповым. При этом Нагибину каждый раз приходилось высоко поднимать ноги и перешагивать через Андрея.

Но особого внимания на него маг не обращал, а продолжал в свойственной ему дотошной манере рассказывать инженеру о неизвестных подробностях мятежа.

Если говорить откровенно, то ничего особо интересного во время бунта в королевстве не происходило. Сплошная рутина, отягощенная неистовой беготней гномов по всему городу. Павел Анисимович одобрительно отозвался о действиях ударной группировки сановников-пропагандистов, чьими усилиями в Рудном удалось полностью пресечь народные волнения и прочие нежелательные беспорядки. Отметил правильное решение об эвакуации младшей артели на поверхность. Особо подчеркнул, что такими ценными кадрами, как младший воевода, разбрасываться не стоит. А нужно, наоборот, ненавязчиво способствовать дальнейшей карьере молодого отпрыска славного рода Вигландов.

У Николая под монотонное бормотание Нагибина непроизвольно начали закрываться глаза. Но как только маг перешел к описанию событий, произошедших возле Западных ворот, то с инженера моментально слетело сонное состояние. После достаточно длительного совещания Шипулин вместе с почтенным бароном пришли к выводу, что штурма ворот не избежать. Войска уже начали выстраиваться в боевые порядки, но этому действу решительно помешал хранитель традиций. Он с громкими криками подбежал прямо к охранной башне, при этом удивительным образом увернувшись от десятка огненных шаров, пущенных магом презренных мятежников. После этого почтенный Дильбарт обратился к гнусному изменщику Фридхарду с гневной речью. Она заключалась в том, что негоже изничтожать народ в братоубийственной бойне. Ну а раз уж пришлось взяться за топоры, то на этот случай Владыка оставил очень подходящий закон. Два военачальника становятся друг напротив друга и терпеливо ждут, чью голову бросят к их ногам. Так как король пошел на штурм замка в первой волне. Понятное дело, что только Первоначальный решает, чья же именно голова окажется лежать на полу. Шлюксбарта или Ламбарта. А так как воля Владыки священна и нерушима, то проигравшая сторона должна без сопротивления сдаться на милость победителя.

Через несколько минут из башни сбросили веревку, и по ней ловко спустился бывший Хозяин Замка, а ныне презренный мятежник Фридхард. К нему немедленно подошел Шипулин, и два воина замерли в молчаливой неподвижности. Стояли до тех пор, пока не прибежал гонец и дрожащими руками не передал испачканный кровью мешок почтенному Дильбарту. Тот закрыл глаза и не глядя вывалил страшное содержимое на пол. После этого на несколько секунд воцарилась тишина, а потом Фридхард дико закричал и, обреченно вцепившись руками в бороду, рухнул на колени.

До глубины пораженный рассказом мага, Николай несколько минут осмысливал услышанное, а потом ехидно произнес:

– Анисимович. Ты вот меня критикуешь за то, что Ламбарта во мрак отправил. А ведь получается, что мое решение спасло десятки жизней наших воинов!

Через несколько минут Николай понял, что лучше бы он ничего не говорил по этому поводу. Нагибин, захлебываясь от негодования, объяснил инженеру, что вместо головы можно было предъявить бунтовщикам и вполне живого хранителя кирки. А теперь вместо того, чтобы спокойно проводить допросы Ламбарта, несчастному магу приходится расспрашивать огромное количество народу и буквально по крупицам восстанавливать события злополучного дня мятежа.

И так эмоционально, и с такой неподдельной обидой в голосе вещал Нагибин, что Николай осознал, что действительно несколько погорячился, отправив почтенного хранителя кирки во мрак. Заметив это дело, Нагибин усилил накал обвинительной речи и добрых десять минут рассказывал инженеру, что правителю Рудного королевства невместно ставить свои мелкие интересы, наподобие личной мести, выше государственных. И что вышеуказанные интересы практически попраны и всячески унижены такими отвратительными и гнусными правонарушителями, как Осипов.