Она оплела ногами его тело, чтобы он никогда не покинул ее. Ее руки тоже крепко вцепились в него, словно в смертельной схватке. Скоро они оба погрузились в темное забвение магии, которую сами создали. Это волшебство уносило их все выше и выше, как и положено волшебству, пока Уинн не закричала в безумном восторге.

— Я люблю тебя, — всхлипнула она у самых его губ.

Все ее тело охватила почти болезненная дрожь. Она накатывала на нее волнами, подобно приливу, который весело разбивается брызгами о скалы.

Клив застонал и, несколько раз громко выкрикнув «Уинн, Уинн!», пролил в нее свое драгоценное семя. Она закрыла глаза, подавляя слезы радости и удивления. Прилив отступил, оставив их на берегу изможденными и задыхающимися и в то же время переполненными чувствами, которые нельзя объяснить.

Не думая, Уинн по-прежнему не разжимала длинных ног, обхвативших его бедра. Она не задавалась вопросом, каковы будут последствия этого безумного слияния. В глубине души она уже знала. Совершенство может породить только совершенство. У нее будет ребенок от Клива. Хотя она хотела бы иметь и самого Клива, но придется довольствоваться тем, что есть, когда она уедет.

Он отвел с ее виска влажный локон темных волос.

— Я люблю тебя, Уинн, — прошептал Клив, понимая, что никогда не испытает подобного чувства к другой женщине;

Потом они уснули.

— А вдруг будет ребенок?

Уинн, стоя во дворе замка, вздернула подбородок и с былой решительностью взглянула на Клива. Но сердце ее разрывалось на тысячи кровоточащих кусочков.

— Я вполне способна позаботиться, чтобы не было никакого ребенка, — нарочито спокойно ответила она.

Это даже не ложь, успокаивала себя Уинн, глядя в разъяренное лицо Клива. Она действительно могла предотвратить появление младенца. Просто она не собиралась так поступать.

— Проклятие, нет! — Клив схватил ее за плечи и наклонился к ее лицу. — Тебе не нужно этого делать. Разве ты не понимаешь? Если ты останешься, я обо всем позабочусь.

— Этого ты не поймешь. — Она вырвалась из его рук, борясь со своим вторым я, которому очень хотелось остаться. — Этого ты не поймешь, — тихо повторила она. — Я не нуждаюсь, чтобы обо мне заботились. Я сама начала заботиться о себе, когда была еще девчонкой. Я заботилась о пятерых младенцах. А теперь о пятерых детях. — Уинн покачала головой. — Я уже сказала тебе, что возвращаюсь домой. Ты не можешь меня заставить остаться.

Но ты мог бы поехать со мной. Молчаливая мольба рвалась наружу, но Уинн сдержалась. Ей был ясен его выбор. Женитьба на Эделин приносила ему земли и титул — все то, о чем рожденный вне брака юноша мог только мечтать. А теперь его мечты близки к осуществлению, и Уинн сглупила, когда понадеялась, что ради нее он откажется от всего.

Она глубоко вздохнула, стараясь не растерять остатки решимости.

— Я уже попрощалась с лордом Уильямом. Если хочешь… попрощайся с детьми. С Артуром, — добавила она, не в силах скрыть, как ей больно.

Клив недоверчиво уставился на нее. Потом его глаза стали холодными как лед, и губы плотно сжались. Он повернул голову и посмотрел куда-то вдаль.

— Наверное, вчера было твое прощание со мной?

Уинн не могла ответить, но он принял ее молчание за согласие.

— Господи! — взорвался Клив. — Ты хотя бы для приличия посвятила меня в свою маленькую тайну. Ты же вместо этого позволила мне… — Он замолк и вновь пронзительно взглянул в ее глаза, в которых читалось несчастье. — Или мое признание в любви пришло слишком поздно?

Уинн с трудом перевела дыхание, почувствовав, как боль в груди удесятерилась. Она очень старалась выкинуть те слова из головы и все же цеплялась за них, все время задавая себе вопрос, а были ли они вообще сказаны. Возможно, они ей только пригрезились, ведь она отчаянно хотела услышать от него такие клятвы. Или, возможно, что более вероятно, его так поглотила страсть, что клятва просто сорвалась с языка, и хотя была правдива в ту минуту, произнес он ее под влиянием восторга.

Тем не менее Уинн цеплялась за это «я люблю тебя», надеясь на чудо. Не желая узнать ужасную правду и, уж конечно, никак не желая обсуждать ее с ним. Но сейчас он вытянул правду на свет Божий, чтобы рассмотреть как следует.

Уинн откашлялась.

— Это совершенно не относится к делу. Рис и Мэдок устроены. Я вполне уверена, что их жизнь в замке будет… хорошей. И пойдет им на пользу. И лорд Уильям согласен, чтобы мы часто навещали друг друга.

— Я действительно люблю тебя, Уинн. Не покидай меня. Простота этих слов и напряженный взгляд разрушили все доводы рассудка, за которыми она пряталась. Они как нож, как острый кинжал врезались ей в сердце, нанеся смертельную рану.

Не в силах перенести такую боль и что-нибудь ответить, Уинн покачнулась как от удара, потом повернулась и вынудила себя уйти. Сначала один шаг, потом второй. Не оглядывайся. Не смотри вперед. Просто шагай, пока не наткнешься на преграду. Ей предстоял путь в Уэльс, в родные леса. К Следу Великана и Вороньему болоту. Но в глубине души Уинн понимала: это не так далеко, чтобы порвать нить, которой он связал ее сердце.

Артур стоял возле столба конюшни. Он уже давно потерял интерес к шумной игре братьев, изображавших воинов, и вместо этого наблюдал за разговором Уинн и Клива. Разговор закончился быстро. И судя по рассерженному лицу Клива и напряженной фигуре удалявшейся Уинн, закончился он плохо. Хотя Артур был слишком далеко и неслышал, о чем они говорят, но он и так все понял. Отъезд, намеченный на этот день, не отменен. И Клив женится на леди Эделин.

— Черт возьми, — выругался он.

Изольда удивилась такому необычному поведению брата. Она и Бронуэн играли с двумя котятами, подобранными на конюшне, но, увидев, как нахмурился Артур, Изольда оставила это занятие. Проследила за взглядом брата и, уви-дев удалявшуюся Уинн, тоже нахмурилась.

— Все-таки они не поженятся.

Артур набросился на нее со сжатыми кулачками.

— Нет поженятся!

Будь это один из близнецов, которые частенько покрикивали на нее, она бы в ответ закричала еще громче. Но это был скромник Артур, и Изольда поняла, что он просто расстроен.

— Мы же не можем заставить их пожениться, — терпеливо разъяснила она.

— Только они сами могут сделать это, — добавила Бронуэн.

— Взрослые такие глупые! — взорвался Артур.

Даже Рис и Мэдок поразились такому странному поведению Артура.

— Что с тобой…

— …случилось?

— Да заткнитесь! — вопил Артур. — Оставьте все меня в покое!

— Не смей говорить мне, чтобы я заткнулся! — Рис с вызовом выпятил подбородок.