Миссис Коллинз сверкнула глазами.

– Кажется, я просила тебя не обслуживать этого человека бесплатно! И вообще не пускать его к нам. Приведи его и немедленно! – приказала она таким строгим тоном, что даже Джеку стало не по себе. Эта женщина явно умела держать работниц в повиновении и не терпела непослушания.

Перепуганная девица бросилась к своей комнате и вскоре вернулась с тощим могильщиком, таща его за рукав. Тот и сам выглядел ненамного лучше нее: с перекошенным от испуга лицом, он глядел то на Джека с приятелем, то на хозяйку борделя, и оставалось неясным, кого именно он страшился сильнее.

По всему выходило, что их с незадачливой Кларой связывала романтическая история…

– А вот и наш «неизвестный», – саркастически заметила миссис Коллинз, окинув незадачливого любовника насмешливым взглядом. – Кажется, я запретила вам появляться в моем заведении. Вы не восприняли мое предупреждение всерьез, мистер Гилберт? – Тот открыл было рот, чтобы что-то ответить, но женщина отмахнулась от его жалких попыток себя оправдать и поглядела на Джека: – Спрашивайте всё, что вы хотели и уходите. В конце концов, я устала и хочу отдыхать!

Джек кивнул и сразу же обратился к мужчине:

– Мы хотели бы расспросить вас о событиях этой ночи... эм...

– Гилберт. Марк Гилберт к вашим услугам, сэр!

– … мистер Гилберт. Что именно произошло этой ночью на могиле мисс Эдвардс, похороненной накануне? Вы слышали, как звонил колокольчик?

Могильщик совсем спал с лица – темноволосая Клара, подхватив его под руку, поддержала пошатнувшегося мужчину.

– Слышал, – простонал он в конце концов тихим голосом. – Только не в эту ночь – в прошлую... Сразу после её похорон.

Тодд, молчавший все это время, словно очнулся:

– Как это в прошлую? Мисс Эдвардс похоронили только вчера...

– Позавчера, – поправил его Марк Гилберт. – Похороны состоялись позавчера. – И пока озадаченный Тодд продолжал бубнить себе под нос нечто нечленораздельное, продолжил такими словами: – Я никогда таким прежде не занимался, клянусь могилой родителей, поверьте мне, молодой джентльмен. А тут будто нечистый попутал: как раз перед самыми похоронами пришли эти люди и попросили за хорошую плату всю ночь, что бы там ни случилось, не высовывать нос из сторожки. Мол, один джентльмен хорошо платит за свежее, юное тело, и я, коли позволю копать, получу славный куш... – И могильщик, как бы вымаливая прощение, воскликнул с надрывом: – А мне деньги, знаете, как нужны? Позарез просто. И вовсе не для себя: для нас с Кларой. Мы пожениться хотим, зажить своим домом, а Клара не может так просто уйти: она должна миссис Коллинз огромную сумму на откуп. И как ее выплатить, коли я получаю гроши?! А тут это дело… И девочка ведь мертва: ей уже все равно, а нам с Кларой подспорье. Вот я и согласился!

Миссис Коллинз выгнула бровь: «Ох уж мне эти влюбленные дураки!» так и читалось на ее недовольном лице.

– Кто были те люди? – спросил у Гилберта Джек. – Вы прежде их видели?

– Ни разу, – мотнул тот головой. – И, надеюсь, что впредь не увижу. Когда зазвонил колокольчик, я подумал, что это они, похитители трупов, орудуют на могиле мисс Эдвардс. Заперся у себя да так и сидел до рассвета. А утром пошел проведать могилку: с виду никаких перемен, кто его знает, лежит там покойница или нет. Я было и успокоился... А тут появились вы оба с расспросами, я и перепугался.

– А имя того джентльмена, который якобы хотел купить тело мисс Эдвардс, вам случаем не известно?

Гилберт замотал головой.

– Не известно, сэр. Сами они-то не шибко со мной говорили, а я ни о чем не расспрашивал. Получил свои деньги, – и дело с концом!

Джек с Тоддом переглянулись. Догадки приятеля отчасти оправдались – тело мисс Эдвард было похищено – и что теперь с этим делать, Джек совершенно не понимал.

– Как вы могли?! – голос Тодда пресекся от переполнявшего его чувства. – Поступили хуже убийцы... Отдали тело несчастной на поругание и живете себе преспокойно. Обогащаетесь на чужом горе... Гореть вам за это в аду.

Бедняга Гилберт скукожился еще больше, стал похож на подсохшую кожуру апельсина, – по всей видимости, анафема Тодда по-настоящему его напугала.

– Я ж только ради нас с Кларой... – простенал он совершенно несчастный. – Из-за любви…

Но Тодд уже не слушал его, обращаясь к приятелю:

– Джек, мы просто обязаны отыскать тех безбожников, что похитили тело мисс Эдвардс. – Робость его совершенно прошла, праведное негодование сделало паренька смелым. – Нельзя позволить им измываться над ней, пусть даже мертвой.

Он, казалось, был совершенно уверен, что у Джека непременно есть какой-нибудь план. Он ведь вырос на улицах Лондона, знает, чем дышат самые мрачные закоулки Ист-Энда, кто скрывается в них, а значит, всегда сумеет помочь…

Вот только сам в себе Джек был уверен намного меньше: хирурги, покупающие тела, плодились нынче, как тараканы, и который из них приобрел тело мисс Эдвардс узнать было сложно. Если в целом возможно…

И вдруг:

– Я могла бы свести вас с одним из хирургов, работающим здесь, в районе. Это доктор Уильям Максвелл... – Говорившая шагнула вперед. – Полагаю, он мог либо сам приобрести тело нужной вам девушки, либо подсказать, к кому обратиться в первую очередь.

Девушка, выступившая вперед, выглядела немного иначе, чем остальные девицы борделя: светловолосая, конопатая, она открытым, бросающим вызов взглядом глядела на Джека. Высокого роста, в простом, скромном платье без единого украшения, она могла оказаться, как обычной служанкой, так и подопечной миссис Коллинз, собравшейся по делам в город. В любом случае ее предложение было кстати, и Джек, готовый за него ухватиться, без промедления отозвался:

– Мы были бы благодарны за помощь.

– Тогда не станем терять времени даром, – сказала девушка улыбнувшись, и тут же направилась к двери.

Недовольное «Мара!» из уст миссис Коллинз заставило ее обернуться.

– Это не займет много времени, – кинула она женщине. – Отведу двух джентльменов к доктору Максвеллу – и дело с концом. – И парням: – Ну так что, вы идете или решили остаться? – Ее насмешливый голосок заставил обоих поторопиться.

– Всего доброго, дамы, – попрощались с хозяйкой борделя и ее цветником смущенные парни, а потом устремились за дерзкой девицей, уже выходившей на улицу.

Подстроившись к ее шагу, они вместе зашагали по тротуару. День был солнечный, ясный, прогуливаться в такой одно удовольствие, и даже мрачные мысли, какими бы гнетущими они ни были, делались чуточку легче.

– Мама всегда такая зануда, – посетовала вдруг спутницу. – Полагает, что я веду себя недостойно благовоспитанной леди, так я и не леди, а уж тем более не благовоспитанная, – констатировала она, закатив голубые глаза. – Не тогда, когда ты родилась в борделе и знаешь всю его подноготную!