— Она будет держать это в тайне, я убежден, — решительно произнес он.

— Будет ли? И как долго? — язвительно заметил Уорлок. — Что ты успела услышать, Амелия?

Она замялась.

— Я так и думал, — категорично бросил дядя.

Амелия содрогнулась:

— Я никогда не предала бы Саймона! Я никогда никому не сказала бы о том, что узнала!

Но Уорлок был настроен скептически.

— Даже своей сестре? Или Лукасу?

Амелия вспыхнула. А вдруг Лукас мог помочь Саймону?

— Так вы советуете мне не говорить об этом никому — даже Джулианне или моим братьям?

— Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Я ничего не советую, а приказываю тебе держать язык за зубами. Я прошу, чтобы ты мне это обещала.

Амелия снова затрепетала. Как она могла дать подобное обещание? Ведь Амелия знала, что Лукас помог бы Саймону, если бы она попросила его об этом.

— Я знаю, как ты предана своим родным, Амелия, — мягко добавил дядя. — Я помню тебя маленькой девочкой, когда твой отец бросил тебя почти двадцать лет назад. Ты стала главой семьи в семь лет. И я знаю, ты сделаешь все ради тех, кого любишь. В сущности, мне кажется, ты считаешь это своим долгом.

Уорлок говорил чистую правду. Но Амелия не могла припомнить, чтобы они с дядей обменялись хотя бы дюжиной слов за последние пять-шесть лет. Он едва знал ее теперь.

— Что ж, я польщена.

— Я не пытаюсь тебе льстить. Я лишь стараюсь объяснить тебе, что в этой войне мы все действуем на одной стороне. У тебя, Саймона и меня общие интересы и цели. И несмотря на то что твой братья и даже Джулианна тоже находятся на нашей стороне, чем меньше будет тех, кому известна правда о Саймоне, тем лучше.

— Я понимаю, — заверила Амелия.

— Но ты еще не дала мне слово, — с нарочитой беспечностью напомнил Уорлок.

Амелия почувствовала, как снова покраснела до корней волос. Ну как она могла пообещать не ходить со своей бедой к Лукасу? Она доверяла брату. Он всегда был на ее стороне. А вот дяде не доверяла вовсе.

Саймон взглянул на нее:

— Он прав.

— Она не даст мне свое слово, — сказал Уорлок Саймону так, словно Амелии не было в комнате. — Вы не хуже меня знаете: если ваши враги когда-либо поймут, как близка она вам, они сделают все что угодно, чтобы сломать ее.

Амелия пришла в ужас.

— Что это значит — они сломают меня? — воскликнула она.

— Нет, — поспешил возразить Саймон. — Амелия — моя экономка. Никто и никогда не будет думать иначе — и никто никогда не узнает, что ей известно что-то, представляющее интерес.

Амелия посмотрела на Саймона, который выглядел хмурым и несчастным, а потом перевела взгляд на дядю. На лице Уорлока застыло почти такое же выражение. И внезапно Амелия осознала, что ей тоже может грозить опасность.

— Отправьте ее обратно, в поместье Грейстоун, — предложил Уорлок. — И это — не совет. Я хочу, чтобы к завтрашнему утру ее здесь не было.

И, даже не попытавшись смягчить суровое выражение лица, он резко повернулся и вышел, даже не попрощавшись.

Амелия в бессилии рухнула на ближайший стул. Саймон вслед за Уорлоком прошел к двери и с громким стуком захлопнул ее. Затем обернулся к Амелии:

— Черт возьми, Амелия, ты зашла слишком далеко!

— Я не вернусь в поместье Грейстоун. Уорлок не управляет нашими жизнями! — заявила она.

— Зато управляет моей! — в сердцах воскликнул Саймон.

Амелия вздрогнула.

Саймон опустился рядом с ней на колени.

— И он прав. Ты не должна говорить обо мне кому бы то ни было. Ты теперь тоже в опасности — из-за меня.

Она взяла его за руку.

— Тогда мы будем вместе смотреть в лицо этой опасности. Ты — герой, и я люблю тебя.

Саймон глубоко вдохнул:

— Ты так заблуждаешься!

Амелия покачала головой и на мгновение прижалась к нему.

Саймон отстранился.

— Уорлок знает, что мы — любовники, Амелия. Я в этом не сомневаюсь. Если он способен распознать истинный характер наших отношений, это смогут сделать и мои враги, и тогда они будут преследовать тебя, чтобы причинить мне боль… — И он сокрушенно затих.

Амелия скользнула на пол и заключила любимого в объятия.

— Мы вместе встретим эту угрозу, — сказала она.

Саймон взял ее лицо в свои ладони.

— Я сделаю все, чтобы отвести опасность от тебя и от детей.

— Я знаю, — прошептала Амелия, нисколько не кривя душой.

Он поцеловал ее — обреченно, как умирающий.

Его сердце продолжало яростно колотиться. Крепко сжимая Амелию в объятиях (сюртук Саймона быт небрежно брошен на пол, а бриджи расстегнуты), он перекатился на бок. Но и теперь Гренвилл продолжал надежно держать ее в кольце своих рук.

Он никогда не нуждался ни в ком так, как в Амелии. Как же ему хотелось узаконить их отношения и увезти ее и детей подальше ото всех опасностей!

Некоторое время назад они скользнули в спальню Амелии, заперев за собой дверь.

— С тобой все хорошо? — судорожно прохрипел Саймон, когда наконец-то обрел способность говорить. Он так отчаянно спешил, сгорая от нетерпения заняться с ней любовью. — Амелия, ты довольна?

Она улыбнулась ему, и Саймон заметил на ее виске испарину.

— Я вела себя достаточно тихо?

Он улыбнулся ей в ответ. Несколько минут назад, когда Амелия достигла вершины блаженства, Саймону пришлось закрыть ей рот рукой — все-таки была еще только середина дня.

— Ты проявила достойную восхищения сдержанность, — прошептал он.

— Это было чудесно, Саймон, — тоже шепотом отозвалась Амелия, снова прильнув щекой к его груди.

Он погладил ее по волосам, чувствуя, как страстная эйфория постепенно спадает. Когда волна блаженства схлынула, Саймон вспомнил приказ Уорлока отправить Амелию домой, а заодно и все остальное, о чем недавно шла речь в кабинете. Его сердце упало.

Выходит, Амелия все знала?

Что она подумает о нем, когда наконец-то осознает всю степень того, чем он занимался?

Амелия подняла на него взгляд.

— Нам не стоит задерживаться здесь, Саймон, хотя мне уже все равно, застанут нас вместе или нет.

— А мне не все равно! — с жаром произнес он. — Никто не должен узнать, что мы — любовники, Амелия. Никто.

Боже, ей грозила такая опасность… И в этом целиком и полностью была его вина.

— Ты собирался когда-нибудь сказать мне правду? — спросила Амелия, ища глазами его глаза.