— Уже и тайные встречи? Да вы, ребята, никак стали закадычными друзьями?

Я закатила глаза и прошла мимо, в сторону перекрестка, в тепло аризонского климата. Боль в груди, не оставлявшая меня с самого Бельтайна, неукротимо горела все это время. Я ненавидела себя за то, что произошло между нами, но не знала, как все исправить, как простить Кийо.

По дороге домой я попыталась занять себя другими вопросами, обдумывала, какое снаряжение взять с собой и как осуществить переправу при очередной попытке освобождения Жасмин. Может, с учетом ее сопротивления, лучше воспользоваться тактикой «бей и хватай»? Как бы то ни было, я жаждала покончить с этим поскорее. Черт бы подрал условие Дориана насчет моей магии и его идиотское благородство в отношении секса.

Я почти добралась до дома, уже проехала мимо книжного магазинчика «Барнс и Нобель». Именно тут мне в голову пришла идея, надо признать, странная, но вреда от нее быть не могло.

Я никак не могла перестать думать о том магическом потенциале, которым якобы обладала. Многие годы я полагалась на человеческую магию, скорее на способность человека черпать волшебство из окружающего мира. Я могла изгонять духов и монстров, путешествовать между мирами. Но сила, вроде бы живущая внутри меня, по словам Майвенн и Дориана, предполагала намного большее, не говоря уже о моей смутно припоминаемой жажде магии. Сначала я противилась ей, но теперь отчаянно хотела подняться на более высокий уровень. Мы с Дорианом должны были встретиться следующей ночью для очередного урока. Меня бесила мысль о новом поражении. Он утверждал, что для освоения магии мне потребуется целая жизнь, но так долго ждать я не могла, хотела сократить разрыв.

Естественно, магазинчик не располагал изданиями, способными за одну ночь превратить меня в могущественную владычицу миров, но, если честно, узнать научную составляющую того, над чем я работала, было полезно. Это уже нечто реальное, знакомое, в отличие от непонятной эзотерической природы магии как таковой.

Волузиан однажды сказал, что я, дитя двух миров, могла взять лучшее от каждого из них. Я одновременно была и джентри, и человеком. Этакий синтез магии и прогресса.

Я провела в магазинчике около часа, просматривая издания о грозах, атмосфере и различных природных феноменах. Когда объявили, что магазин закрывается, я ушам своим не поверила. Время пролетело незаметно. Я сгребла те книги, которые посчитала самыми полезными, расплатилась и отправилась домой.

— Чтение — это очень сексуально, — сказал мне Тим, когда я с неподъемным пакетом появилась в дверях.

Я никак не отреагировала на это и отправилась в свою комнату. Там я вывалила книги на кровать, достала самую простую на вид и села за стол, где все еще лежала незавершенная мозаика с Эйфелевой башней. В последнее время мне было не до пазлов. Я тоскливо взглянула на кусочки мозаики, смела их обратно в коробку и убрала ее подальше. Башня может и подождать.

Я пристроила ноги поудобнее, открыла глянцевую, ярко иллюстрированную книжку, просмотрела титульные страницы, вступление и наконец нашла содержание.

Глава первая называлась так: «Влажность и атмосфера».

Какие бы ехидные комментарии Дориан и Майвенн ни отпускали насчет Тусона, это было лучшее место на свете. Вечером, стоя на перекрестке посреди пустыни, я замерла на миг, чтобы впитать в себя окружающую красоту, прежде чем отправиться в Мир Иной. Королевство Дориана было, бесспорно, прекрасным, но другим. Оно не являлось моим домом. Мягкий порыв ветра прорезал сухой воздух, взлохматил мои волосы и шепнул, что вскоре весна уступит место лету.

Ветер нес с собой все изумительные ароматы пустыни. Я почувствовала легчайший запах мескитового дерева, но не тех поленьев, на которых готовили барбекю, а тонкую нотку, испускаемую его пушистыми желтыми цветами. В небе надо мной висело безжалостное солнце, заставляющее слабаков убираться к черту. С резким поднятием температуры туристический сезон пошел на убыль, но мне нравилось это время года.

Повсюду вокруг меня, даже под этим палящим, неумолимым солнцем, чувствовалась незримая вода. Она была и в сагуарах, и в кактусовых крапивниках — местных длиннохвостых пичужках, и в могучих корнях мескитовых деревьев.

Несмотря на явную сушь, она висела крошечными капельками даже в воздухе. Повсюду жизнь, повсюду вода. Чувствовать ее теперь для меня было абсолютно естественно, но призывать эту влагу я по-прежнему никак не могла.

Я закрыла глаза, позволила своему разуму достичь границ и переправить меня в Мир Иной. В отношении переходов повторение и в самом деле оказалось матерью учения. Теперь они давались мне без малейших усилий, как и ощущение воды. Мое тело понеслось к сообщающейся точке перехода, расположенной возле замка Дориана.

Однако, не успев достичь ее, я мысленно потянулась к пружинке-шагалке, в которой хранилась частица моей сущности, чтобы она как магнит оторвала меня от дороги и притянула к себе.

В мгновение ока я оказалась на кровати Дориана, тут же спрыгнула с нее и пробормотала:

— Какая самонадеянность.

Потом я схватила пружинку и покачала ее в руках, глядя на кольца, изгибающиеся арками.

— Это вы, сударыня? — послышался робкий голосок, а через пару секунд из другой комнаты показалось юное личико Ниа. — Его величество в консерватории. Изволите следовать за мной?

Ничего себе. Никогда не слышала, чтобы у кого-нибудь была личная консерватория, не считая игры в «Ключ»[12].

Ниа ввела меня внутрь, и я обнаружила Дориана, стоящего перед холстом с палитрой и кисточкой в руках.

«Дориан в консерватории, да еще и с канделябром, — пронеслось у меня в голове. — Пардон, с кисточкой».

Король заметил меня и улыбнулся.

— Леди Маркхэм, вы как раз вовремя. Может, отвлечете Рюрика? Он стал ужасающе неблагоразумен.

Я посмотрела на другой конец залы, где Рюрик, могучий воин с платиново-белыми волосами, облаченный в полный доспех из кожи и меди, сидел в изящном креслице, обитом бархатом лавандового цвета. Меня даже передернуло от такой вот близости к нему.

— Я и не думал быть неблагоразумным, ваше величество, — процедил он сквозь зубы. — Но сидеть здесь неподвижно, да еще и в доспехах, не так-то просто.

— Ба, да ты жалуешься! Это совершенно недостойно благородного человека. Должен сказать, что леди Маркхэм часами может сидеть неподвижно, причем в намного менее комфортных условиях.

Рюрик кинул на меня удивленный и приятно заинтригованный взгляд.