Шлюпка со своим багажом, постельными принадлежностями, ящиками провианта и пива и население ее напомнили пассажирам Ноев ковчег. Здесь были кошка, две собаки, беленький попугай, китаец, негр, белобрысый великан, седой Дэг Доутри и даже Бывший моряк, удивительно дополнявший картину. Какой-то веселый малый, отдыхающий от занятий в архитектурной конторе, прозвал его Ноем и приветствовал:

— Эй, Ной! Хорош потоп, а? Едем на Арарат?

— Рыбы много наловили? — закричал другой юнец, перегибаясь через перила.

— Поразительно! Поглядите-ка на их пиво! Хорошее английское пиво! Запишите за мной один ящик!

Никогда еще потерпевших кораблекрушение не спасали с таким весельем и хохотом. Веселые юнцы уверяли, что старик Ной собственной персоной явился на «Марипозу» с остатками вымерших племен, и рассказывали пожилым дамам душераздирающие сказки о тропическом острове, погибшем от вулканических извержений и землетрясений.

— Я — баталер, — обратился Дэг Доутри к капитану «Марипозы», — и буду счастлив и благодарен, если вы поместите меня с вашим баталером. Долговязый Джон — матрос, и его можно устроить на баке. Китаец был у нас коком, а негр принадлежит мне. Но мистер Гринлиф — джентльмен и достоин самой лучшей каюты на вашем судне, сэр.

Когда на пароходе разнеслась весть о том, что эти люди спаслись с трехмачтовой шхуны, обращенной в щепки и потопленной китом, то пожилые дамы поверили этому рассказу не более, чем сказкам о погибшем острове.

— Капитан Хэйворд, — обратилась одна из них к капитану. — Может ли кит потопить «Марипозу»?

— Она еще никогда не бывала потоплена таким образом, — был ответ.

— Я так и знала! — заявила она. — Это не дело для корабля — быть потопленным каким-то китом. Верно, капитан?

— Совершенно верно, сударыня. Но все пятеро настаивают на этом.

— Моряки ведь известны своей фантазией, не так ли? — в форме вопроса высказала она свое плоское представление о моряках.

— Я больших вралей не видывал, сударыня. Поверите ли, проплавав сорок лет по морям, я даже сам себе перестал верить.

Девять дней спустя «Марипоза» вошла в Золотые Ворота и стала на якорь в Сан-Франциско. Юмористические заметки в местных газетах, написанные обычным стилем неотесанных, только что сошедших со школьной скамьи юных репортеров, чуть задели фантазию Сан-Франциско историей о спасенных «Марипозой» моряках, потерпевших столь странное и дикое кораблекрушение, что ему не верили даже сами репортеры. Так уж повелось, что глупость и неправдоподобность газетных отчетов заставляет всякую необычную реальность казаться ложью. Для начинающих репортеров, газет и тупоумных обывателей, получающих все новые впечатления в кинематографе, реальный мир и весь мировой простор словно не существуют.

— Потоплен китом? — переспрашивает обыватель. — Ерунда. Самая настоящая ерунда. Вот «Приключения Элинор» — замечательный фильм! Можете мне поверить! Вот там я видел…

Итак, Дэг Доутри и его экипаж сошли на берег во Фриско, никем не приветствуемые и не воспетые, а утренние газеты были полны ночными измышлениями репортеров о нападении гигантской медузы на итальянского рыбака. Долговязый Джон исчез из виду, устроившись в одном из матросских общежитий; через неделю он записался в союз моряков и поступил грузчиком на паровую шхуну, идущую за красным деревом в Бандон, Орегон. А Мой, едва выйдя на берег, был задержан Федеральным иммиграционным управлением и отправлен на ближайшем тихоокеанском почтовом пароходе в Китай. Кошку усыновили на баке «Марипозы», и она поехала обратно на Таити. Скрэпса отвезли на берег и оставили на попечении одной семьи.

Дэг Доутри сошел на берег и на свои небольшие сбережения снял две крохотные комнаты для себя и своих питомцев, то есть Чарльза Стоу Гринлифа, Квэка, Майкла и Кокки. Но Бывшему моряку он недолго позволил прожить вместе с ними.

— Это нас не устраивает, сэр, — сказал он ему. — Нам сейчас нужен капитал. Заинтересовать и привлечь капитал — эта роль принадлежит вам. Нам сегодня же придется купить два чемодана, взять автомобиль и торжественно подкатить к подъезду «Бронкс-отеля», как богачи, которым наплевать на все. Это прекрасный отель, и вы можете там очень недорого устроиться. Есть ведь и небольшие комнаты, выходящие во внутренний двор, а есть вы можете на стороне — это выйдет гораздо дешевле.

— Но ведь у меня нет денег, — запротестовал Бывший моряк.

— Прекрасно, сэр. Я поддержу вас, насколько хватит сил.

— Но, дорогой мой, вы знаете, что я старый мошенник. А у вас тянуть я не могу. Вы… вы же мой друг, разве вы не понимаете разницы?

— Конечно, понимаю и очень благодарен за эти слова, сэр. Поэтому-то я и с вами. Когда вам навернется другая компания охотников за кладами и ваш корабль будет готов к отплытию, вы возьмете меня с собой в качестве баталера, вместе с Квэком, Киллени и остальным семейством. Вы усыновили меня, и теперь я ваш великовозрастный сын, и вам приходится меня слушаться. «Бронкс-отель» — отлично звучит — это именно то, что нам надо. Это создает обстановку. Народ прислушивается к вашим речам, но и придает большое значение названию вашего отеля. Уверяю вас, что когда вы откинетесь на глубоком кожаном кресле и — с дорогой сигарой во рту и стаканом двадцатицентового питья на столике — будете рассказывать о сокровище, это само по себе будет стоить сокровища. Тогда они сразу вам поверят. Пойдемте, сэр, купим чемоданы.

Бывший моряк решительно подъехал на автомобиле к «Бронкс-отелю», старинным почерком написал «Чарльз Стоу Гринлиф» и принялся с новыми силами за дело, которое годами спасало его от работного дома. Не менее решительно Дэг Доутри принялся за поиски работы. Это было крайне необходимо при его расточительном образе жизни. Семья его состояла из Квэка, Майкла и Кокки и нуждалась в пище и приюте; содержание Бывшего моряка в первоклассном отеле тоже обходилось недешево. Затем приходилось еще утолять собственную, шестиквартовую, жажду.

Но, как на грех, это был момент промышленного кризиса. Проблема безработицы в Сан-Франциско стояла острее, чем когда-либо. Что касается пароходов и парусных судов, то на каждое место баталера претендовало по три кандидата. Доутри не мог найти никакой постоянной работы, а случайные заработки не покрывали его текущих расходов. Он даже проработал три дня на муниципальных земляных работах, но, по правилу, должен был уступить затем работу другому безработному.

Доутри охотно устроил бы Квэка на работу, но это было совершенно невозможно. Негр никогда в жизни не бывал в большом городе и только с борта парохода видел Сидней. Он знал только свой пароход, далекие острова Южных морей и родной остров Короля Вильгельма в Меланезии.

Итак, Квэк оставался дома, готовил и убирал две крохотные комнатки и ухаживал за Майклом и Кокки. Для Майкла, привыкшего к простору парохода, коралловых бухт и плантаций, эта обстановка была тюрьмой.

Однако по вечерам Майкл вместе с баталером отправлялся бродить по городу. Иногда Квэк сопровождал их несколько шагов. Белые боги, кишмя кишевшие на тротуарах, поразили своим количеством Майкла, и он потерял всякое уважение к ним. Но тем выше поднялся в его глазах обожаемый баталер. Майкл растерялся в этом множестве богов, и баталер, более чем когда-либо, являлся единственным оплотом, той тихой пристанью, куда не доходят горе и грубость жизни.