гораздо более надежный элемент, чем военное сословие туземцев. Старые традиции поддерживали военный дух в этой массе. Среди них появлялись люди, чувствовавшие призвание к военному делу. Они собирали вокруг себя свою дружину и содержали ее на свой счет. Отношения между вождем и его дружиной основывались на присяге; но эту последнюю дружинники приносили не только на имя вождя, вокруг которого группировались и в военные способности которого верили, но также и императора, как верховного начальника военной силы империи.[693] Для обозначения дружины применялся термин οικία, дом. Заведовавший содержанием дружины назывался в прежнее время доместиком, а позднее — оптионом, όπτίων, как и правительственные агенты, заведовавшие выдачей жалованья федератам.[694] Самым видным специалистом военного дела при Юстиниане был Велизарий. В свои молодые годы он состоял оруженосцем Юстиниана, когда тот занимал пост магистра армии после убийства Виталиана. Он имел уже дружину, когда Юстиниан послал его на Восток вместе с Ситтой. В 529 году Велизарий был назначен магистром армии Востока. В пору своей славы Велизарий содержал до 7 тысяч дружинников из всех воинственных племен империи: готов, вандалов, исавров, мавров, гуннов из разных улусов.[695] Представляя значительную военную силу, дружина только во время похода была в сборе. Часть дружинников находилась постоянно на личной охране вождя, остальные распределялись в отдельных отрядах по разным местам. Много дружинников растерял Велизарий в Италии. После неудачного похода в персидские пределы в 541 году, его дружина (δορυϕόροι καί ύπασπισταί) зимовала в Киликии.[696] Когда Велизарий по подозрению в измене был отозван в столицу в 542 году, его дружина осталась на месте военных действий, а во время постигшей его опалы она была распределена между разными высокими сановниками и придворными евнухами.[697] Отправляясь в Италию в 544 году, Велизарий мог взять с собой лишь немногих своих людей, большинство оставалось на Востоке, где продолжалось военное положение. Так как Юстиниан не предоставил ему ни армии, ни денег, то он отправился во Фракию и набирал там себе войско. Многие из поступавших под его знамя были недостаточно обучены ратному делу, и Велизарий по пути в Равенну сделал остановку в Истрии, чтобы дать военную выправку своим людям.[698]

Такими же вождями дружин были Бесс, начавший свою боевую службу в персидской войне Анастасия, Буза, Куца, сын Виталиана, рано погибший, Деменциол, Иоанн, племянник Виталиана, Иоанн Фага, Мартин, Киприан и многие другие, названные по именам у Прокопия в описании войн Юстиниана. При такой организации военного дела в государстве император не мог иметь личной связи с армией, но он должен был, в видах личной безопасности, иметь связь со специалистами военного дела. В частности, относительно Велизария Прокопий сообщает, что он был связан с Юстинианом клятвой не покушаться на царский венец, пока будет жив Юстиниан.[699] Велизарий сдержал свою клятву, но Юстиниан не раз подозревал его в злых умыслах.

Так военное дело обращалось в специальную профессию и промысел. Одновременно с этими глубокими и коренными изменениями в организации военной силы в отношении ее состава и характера произошли изменения в военном строе и тактике. Мощное воздействие в этом отношении оказали гунны, пехота и пеший строй потеряли свое старое значение, и первенство на поле битвы получил конный стрелок. Все дружины федератов состояли из наездников, и главным оружием стал лук. Искусство стрельбы было доведено до высокой степени совершенства, и обучение воина состояло прежде всего в приобретении этого искусства. Прокопий, сделавший не одну кампанию с Велизарием, в общих размышлениях в начале своего первого сочинения, т. е. в первой главе первой книги «Войны с персами», останавливается на глубоком различии тактики боя в настоящем по сравнению с прошлым. Воин должен быть наездником и прежде всего уметь стрелять на всех аллюрах и во все стороны. При стрельбе он натягивает тетиву до самого правого уха. Его доспехи составляют панцирь и поножи, закрывающие ногу до колена. Так как в правой руке у него лук, а левой он достает стрелы из колчана и натягивает тетиву, то он не может закрываться щитом; щит его без ручки укреплен на доспехах и закрывает часть его лица и шею. На правом боку у него колчан, на левом меч, и лишь у некоторых есть еще копье.[700] Таков этот царь боевого момента. Он ведет и решает бой. Пехота имеет служебное значение и в бою является лишь прикрытием для кавалерии. Пехотинец — тоже прежде всего стрелок. По возможности он также превращается в кавалериста, как это случилось у Велизария в Риме, когда его пехота раздобыла себе коней у готов.[701]

Кроме двух указанных составных частей боевой армии, федератов и людей, числившихся в полках, была с давних времен и третья, приобретавшая при Юстиниане все большую важность и значение. То были ополчения, являвшиеся на службу императору из среды варварских племен, не состоявших в подчинении императору и живших за пределами империи. Они назывались союзниками, σύμμαχοι, и приглашались за деньги путем дипломатических сношений с главой племени. Таковы были прежде всего гунны, являвшиеся со своими племенными начальниками в составе боевых дружин. В большом числе гунны участвовали во всех войнах времени Юстиниана, в Лазике, на восточной границе, в Африке и в Италии. Такие же дружины вербовались из славян, гепидов, а также и эрулов. Хотя эрулы были приняты в империю на правах федератов в конце правления Анастасия, но в отношении к ним действовали иные условия, и приглашение их к участию в походе совершалось в форме посольства от императора к их царям и вождям. Помощь лангобардов в походе Нарзеса имела вид услуги союзного с империей государства; но и лангобарды также служили империи в виде дружин, как помянул об этом Агафий в описании битвы с Нахораганом в Лазике под стенами города Фазида. Варваризация действующих армий усиливалась в течение правления Юстиниана, как легко то признать из сравнения состава армии Велизария в его походе против вандалов с подробным перечислением сил и вождей той армии, которую повел с собою в Италию Нарзес против Тотилы в 552 году.

Такой состав армий, который посылал Юстиниан для покорения Африки и Италии, делает понятным и те ужасные военные нравы, о которых Прокопий сохранил столько свидетельств. Делом величайшего искусства было держать такую армию в повиновении. Люди шли на войну в надежде на добычу и наживу. Эта надежда одушевляла не только простых воинов, но также и вождей. Велизарий составил себе колоссальное состояние; его огромное