Что знал Гариус, запертый в башне со своими историями и подарками для детишек, о битвах своей сестры? Теперь я рассматривал эти воспоминания как головоломку. А можно ли было смотреть на них иначе? Как на те ребусы, где вроде бы все очевидно, пока кто-нибудь не скажет, что на самом-то деле наоборот и то, что казалось фоном, на самом деле и есть изображение, и вот все меняется, и ты больше не можешь видеть как раньше и считать это все неизменным, устоявшимся, надежным?

Знал ли Гариус, что его младшая сестра решила, что знает, где находится дверь в смерть?

— Ял, — прозвучал усталый голос. — Ял.

Я подумал о Гариусе, брате Красной Королевы, лежащем на узкой койке и сверкающем глазами. Он же явно был старше нее. Знал ли он о планах моей бабки? Что из всего этого было делом рук калеки?

— Ял!

Разве не должен он был стать королем? Разве не он правил бы Красной Маркой, если бы не был так изувечен?

— Ял!

— Что?

Я споткнулся и едва не упал.

— Мы сделаем привал.

Снорри, усталый и согбенный, — ледяная пустыня истощила его мощь, так же как истощала силы любого человека. Он протянул руку — впереди поднимались бесконечные стены Суровых Льдов, прекрасные и невообразимо высокие.

Мы поели, хотя это потребовало дополнительных усилий: омертвевшие пальцы с трудом высекали искры, чтобы поджечь остатки топлива. Мы подогрели котелок на последних углях, зная, что теперь не будет тепла, кроме того, что сумеют выработать наши тела.

Той ночью я очень долго не мог уснуть. Небо над головой прояснилось, и звезды светили все ярче, по мере того как крепчал мороз. Дышать было больно — с каждым вдохом я словно втягивал в себя острые лезвия. Смерть казалась близкой и желанной. Я дрожал, кутаясь в многослойные меха, и грезы настолько овладели мной, что я не был уверен в предстоящем пробуждении.

В мертвый час после полуночи меня разбудила тишина. Безжалостный ветер наконец угомонился, затих. Я с трудом открыл один глаз и уставился в темноту. Чудо явилось внезапно, без предупреждения. В единый миг небо озарилось подвижными волнами света, то красными, то призрачно-зелеными, потом — какого-то невиданного оттенка голубого. И они беспрестанно менялись, змеились и переливались. Тишина и величие зрелища заставили меня затаить дыхание. Все небо было покрыто письменами, сотни километров небосвода величаво танцевали под музыку, услышать которую дано лишь ангелам.

Теперь я знаю, что это наверняка было сном, но в тот миг я верил всем сердцем, и зрелище наполняло меня изумлением и страхом. Ничто прежде или после не заставляло меня казаться себе таким маленьким, и все же эта великая мистерия пляшущего света, выше гор, разворачивающаяся над ледяной пустыней и видимая лишь мне, заставила меня почувствовать себя на краткий миг… значительным.

Утром Фимм не поднялся.

— Теперь моя очередь.

Фьорир зашил брата в спальный мешок при помощи длинной костяной иглы и нитки из жил.

— Он не встанет?

Я покосился на мешок, почти ожидая, что он зашевелится.

— Он замерз, — сказал Снорри.

— Но… — Лицо у меня слишком застыло, чтобы нахмуриться. — Но ты нашел шевелящегося мертвеца, пролежавшего в снегу больше суток.

— Некроманты вкалывают им эликсир. Какие-то масла и соли, по словам Сломай-Весла. Чтобы они не коченели.

Снорри это уже рассказывал, но у меня, кажется, даже память замерзла.

— Эту армию подо льдом… Войско Олафа Рикесона, людей Мертвого Короля, — их же придется разморозить и сделать с ними то же самое. Если у них там нет какой-то особой магии, то ничего и не выйдет. Тащить на юг их, обледенелых, или же достаточное количество топлива — на север… — Я подумал о другой части истории, рассказанной Снорри. О ключе, что откроет врата ледяных великанов, даре Локи. Ключе, способном открыть что угодно. — Возможно, им был нужен лишь ключ Рикесона. Только он.

Почему-то мысль об этом беспокоила меня больше, чем армия трупов, поднимающаяся из-подо льда.

Снорри хотел зайти к форту с запада, чтобы линия Суровых Льдов привела нас к его восточной стене. Если бы он завел нас не туда, мы бы ушли от форта в ледяную пустыню континента, где и умерли бы все до единого, не доставив никому ни малейшего неудобства. В любом случае мы, похоже, шли на верную смерть, и если бы бегство в одиночку хоть немного увеличило шансы на выживание — я бы тут же смылся. Но увы, как обнаружил в бою Туттугу, иногда бегство — самый опасный выбор, а мне меньше всего хотелось умереть, и умереть в одиночку было, наверно, еще хуже.

Я, шатаясь, брел вперед по нескончаемой белизне, размышляя, видела ли мои мучения Молчаливая Сестра, раз уж она умеет заглядывать в будущее. Я с хрустом ломал лед онемевшими ногами, голову наполнил свист ветра. Считала ли она каждый шаг или просто видела наши следы на снегу единой линией? Сколько возможностей предлагало ей будущее? И сколько из них предполагало нашу гибель? Шаг за шагом, слишком замерзшие, чтобы дрожать, умирающие по одиночке. Возможно, в каких-то версиях будущего трещина, что гналась за мной, поймала и уничтожила меня еще до того, как я встретился со Снорри. А в других он, наверное, убил меня, когда я на него наткнулся. Знала ли она наверняка, что ее заклятие поселится в нас и что мы унесем его на север, к самому краю Суровых Льдов? Знала ли она, что ее магия угаснет в нас — или пустит корни и станет чем-то другим, чем-то большим? Была ли она уверена или лишь предполагала, подобно ее внучатому племяннику, игроку, всегда готовому бросить кости еще один раз? Я видел мысленным взором улыбку ее тонких губ, и она меня отнюдь не грела. Шаг за шагом. До бесконечности.

Как и описывал Снорри, Черный форт появился внезапно. Пейзаж не предвещал ничего — ни подъема, ни какого-либо предвестия конца пути. Вот перед нами лишь сплошная белизна, ограниченная с одной стороны Суровыми Льдами, а вот она, та же белизна, но посреди нее — единственная черная точка.

Дорога отняла у нас все силы, а у Фимма и того более, но никто из нас не был еле живой промерзшей развалиной, как Снорри, когда приходил сюда в прошлый раз. По крайней мере, у нас сохранились какие-то резервы, какое-то желание биться. И уж на что я лично не хотел сражения, было яснее ясного: без отдыха и пополнения запасов в Черном форте обратный путь невозможен.

Снорри подвел нас поближе. Быстрее, быстрее. Он хотел попасть внутрь до захода солнца — в надвигающемся бою ему нужна была сила Аслауг. На сплошном белом поле укрыться было негде, и оставалось надеяться, что нас пока не заметили. Оказалось, эта надежда напрасна.

— Стойте! — Эйн поднял руку в перчатке. — В южной башне кто-то есть.

Мы, конечно, были запорошены снегом, но за спиной у нас садилось солнце, и тени могли возвестить о нашем прибытии, если бы этот человек внимательно присмотрелся.

Черный форт — приземистое квадратное сооружение с зубчатыми башнями по углам. Цитадель, ненамного выше внешних стен, стоит посреди большого двора. Снорри считал, что в ней никого нет и что маленький гарнизон обитает в каморках у центральных ворот.