– Да уж, – протянул Антон, – Проблема. Горы, они сотрясения воздуха и камней не переносят. Чуть перебрал – и разгневаются горные духи, забросают тебя камнями.

– Ладно тебе, – прервал его Егор, услышав негромкую команду капитана продолжать движение, – кончай. Как нас учили на рабфаке – духов не существует. И вообще, пора идти.

– Это ты-то говоришь про духов, что их не существует? – переспросил Антон, – Ты, потомок священнослужителя?

Егор нахмурился.

– Я забыл об этом. И вообще, мои родители со мной ничего общего не имеют. Пойдем, капитан сигналит.

Антон не стал продолжать. Они встали, затушили папиросы, кинув их в снег, и медленно зашагали за остальными солдатами, включаясь в общий ритм движения. Отряд вновь вытянулся по тропе, образовав ломаную линию, походившую на плавно извивавшуюся в тумане огромную змею. Антон осмотрелся по сторонам. Распадок резко расширялся на восток, и не будь тумана, с перевала открывался бы наверняка живописнейший вид. Но, увы, на этот раз не повезло. Кругом висела серая хмарь, позволявшая видеть только на несколько метров перед собой. Тропа круто шла вниз и Антон передвигался теперь прощупывая путь ледорубом – кто его знает, что может оказаться под ногами. Тем более, что справа скала резко переходила в довольно глубокий обрыв, дна которого не было видно. Выскользни какой-нибудь камешек из-под ноги, и костей не соберешь, а идущие рядом и моргнуть не успеют, как будет покоиться твой труп на дне глубокого ущелья. На память почему-то пришел эпизод из прошлой жизни. Антон тогда ходил в поход на далекий и знойный Тянь-Шань. Группа начинающих туристов уже почти закончила все свои восхождения и спускалась в последнюю долину, у выхода из которой начинались цивильные места. И вот, проходя вдоль последнего обрыва, одна из молоденьких девушек на глазах всей группы по чистой случайности сорвалась в пропасть. Раздался крик, все обернулись, но на краю обрыва уже никого не было. Люди застыли на месте, не в силах пошевелиться и осознать случившееся. И только руководитель группы приблизился к обрыву, постоял несколько секунд смотря в пропасть, и вдруг бросился следом. Никто не мог понять почему. Потом Антон узнал, что ему все равно грозила бы тюрьма, а он не хотел садиться. Наверное – решил все ускорить.

Спуск продолжался почти час. Антон сверхосторожно переступал с камня на камень, инстинктивно стараясь держаться как можно дальше от близкого обрыва, глубину которого он чувствовал чуть ли не печенкой, хотя и не мог рассмотреть глазами. Катя шла далеко впереди, и ее было совсем не видно. Гризов изо всех сил надеялся, что с ней все будет хорошо. По расчетам Антона где-то через пару часов отряд должен был спуститься вниз с перевала и втянуться в долину. Шли, в принципе, неплохо. Если удастся сохранить такой темп, то к вечеру могли добраться и до Узункола. Антон поправил свой карабин и ощутил холодную сталь оптического прицела. Раньше он был летчиком. Теперь – снайпером. Надо сказать, что это начинало ему нравиться. Сказывалось магическое влияние австрийской игрушки за плечами. Антон никогда не ощущал жажды убийства, но имея на плече столь качественное ружьишко, так и подмывало передернуть затвор, прицелиться кому-нибудь, стоявшему на расстоянии километра, прямо в глаз, и спустить курок. Увидеть, как где-то далеко, словно в кино, человек хватается за голову и медленно заваливается навзничь. Он падает, руки его разлетаются в стороны, безвольные, словно ветки ивы. На лице застывает маска смерти. Антон так явственно это представил, что позабыл, где находится и едва не свалился в пропасть, оступившись. Но когда он удержал равновесие, качнувшись, впереди раздался истошный крик.

Первые секунды Антон стоял, прислушиваясь к раздававшимся звукам. Тишина. Затем негромкий перестук посыпавшихся в пропасть камешков. И где-то далеко внизу – тупой удар о камни живого тела. Все повторялось. Почти так, как произойдет через сорок лет, если не считать, что сейчас в горах отряд специального назначения, а не бесшабашные студенты. По цепочке разнеслась негромкая команда – «отряду сгруппироваться к голове колонны». Антон медленно пошел вперед, предчувствуя непоправимое. Он не ошибся. Метров через тридцать, у кромки бездонного обрыва, в глубине которого клубился непроницаемый туман, стоял капитан Иванов и несколько бойцов. Они смотрели в пропасть с выражением застывшего ужаса на лицах. Когда Антон приблизился, капитан вытер проступивший холодный пот со лба, взглянул в его сторону и медленно проговорил:

– Егоршин оступился. – и, помолчав, добавил, – всем удвоить осторожность. Мы не можем погибать вот так, не нанося урона нацистам.

Отряд снова растянулся по тропе. Спустя пару часов, как и предполагал Антон, крутой спуск вдоль обрыва закончился и началась довольно пологая тропа, петлявшая меж огромных валунов. Чувствовалось, что местность немного выравнивается, и уже где-то недалеко находится долина. По наблюдениям Антона в долину они вышли и уже шагали по дну широкого ущелья, обрамленному с двух сторон высокими горами, но осознать это смогли только спустя четыре часа, когда туман понемногу рассеялся. Глазам уставших бойцов предстали величественные скалы, давившие людей своей непрошибаемой мощью. По дну ущелья тек неглубокий ручеек. Иванов остановил отряд и дал двадцать минут на отдых. Это было много.

– Орлы, – сказал он, – До Узункола нам осталось четыре часа ходу. Если поторопимся – успеем подняться до половины и заночевать под самым перевалом. А если пойдем без отдыха – должны успеть взять перевал раньше срока. Не исключено, что фашисты идут быстрее нас. Разрешаю высказаться.

Он посмотрел в уставшие лица бойцов. Никто из них не возразил капитану. Антон поискал глазами Катю, которую закрывали от него тела других солдат, но так и не нашел.

– Ну вот, – удовлетворенно проговорил Иванов, – Принято, так сказать, единогласно. Перекурить, отдохнуть на десять минут дольше положенного, и марш-бросок.

Антон скинул рюкзак и повалился на холодные камни. Полежал несколько минут, расслабляясь. Потянулся, посмотрел в небо. Очень высоко бежали стайками рваные серые облака. Когда-то давно, сейчас ему даже казалось, что этого вообще могло с ним не быть, он запросто летал меж этих серых облаков со скоростью мысли, резвясь и обгоняя эфирные радиоволны и иные сотрясения. Быть радиоволной ему нравилось, что ни говори. Можно перемещаться в пространстве, ощущая себя только частью этих безбрежных воздушных масс, наполненных снегом и дождем. Никаких тебе моторов и крыльев, просто часть неба, которая перемещается сама по себе, лишь иногда прихватывая с собой с одного места планеты в другое какие-нибудь небесные прибамбасы в виде неучтенных прогнозом погоды молний и града. Полная власть над временем и пространством. Почти что король небес. А теперь этот король лежал себе в теплой куртке на голых и острых камнях посреди кавказских гор, созерцая самого себя. Он был и не был одновременно.

– По-о-о-дъем! – разнеслось по долине. Капитан Иванов уже стоял на тропе с рюкзаком за плечами и автоматом на шее. Ледоруб за ненадобностью в долине был засунут за боковые стяжки рюкзака. «Здоровый мужик» – подивился выносливости немолодого уже капитана Антон. Хотя, действительно ли Иванов ходил в столь невысоком звании для своих лет, Гризов очень сомневался. Особенно после обмолвки часового в поселке. Но вопросов не задавал, в особом отделе свои порядки и причины. Лучше их не знать. Меньше знаешь – дольше живешь.