общаться с Оуэном в течение длительного времени. Она коротко кивает, как все заместители Лоу, при встрече с ним.

— Рада тебя видеть, Альфа. Дома всё в порядке? — в её словах слышны тепло и уважение. Больше я ничего не улавливаю.

— В целом, да.

— Рада слышать, — она бросает на меня любопытный взгляд. Её глаза на мгновение опускаются вниз, и мне не обязательно следить за ними, чтобы понять, что они устремлены на наши с Лоу соединённые руки.

Меня как молнией поразила мысль: может, он использует меня, чтобы вызвать ревность у Габриэль? Я позволяю этой мысли на мгновение отравить меня, но потом отгоняю её. Лоу никогда бы не опустился до подобных игр.

— Какая прелесть, — сухо говорит Оуэн. — А теперь к менее радужным новостям: пока нет результатов с камер наблюдения возле дома Серены. Мы надеялись получить хорошую картинку с многоквартирного дома напротив, но камеры были повреждены.

Лоу хмурится. — Только на день взлома?

— Верно.

Я нахмурилась. — Как?

Оуэн пожимает плечами. — Что ты имеешь в виду?

— Как именно были повреждены камеры? Программным взломом? Аппаратным? Заляпали объектив краской, отключили питание или перерезали кабель?

— Точно не знаю. Мой парень вроде бы упоминал, но… — Оуэн махнул рукой. — Всякие технические штучки, которые никто не может понять, но одно ясно, что…

— Глушилки, — сказала Габи и улыбнулась, когда я удивлённо на неё посмотрела.

— Они заглушили сигнал? — удивлённо спрашиваю я.

— Скорее всего, использовали детектор радиочастот, чтобы определить источник вещания.

Это сложный способ. Тот, который использует кто-то с ресурсами. Тот, кто работает на влиятельных людей и ищет улики о местонахождении пропавшей журналистки. Это, безусловно, совпадает с теорией Лоу.

— Хитрые ребята, — говорю я.

— Не то слово, — ухмыляется она. Оуэн и Лоу обмениваются понимающими взглядами. — Я знаю, что это не моё дело, — продолжает Габи, — но в Логове со мной разговаривает только Оуэн. Он рассказал мне о твоей подруге, и я сочувствую, что с ней такое случилось. Не могу представить, насколько тяжело тебе должно быть из-за всей этой неопределённости.

Её слова сбивают меня с толку, потому что никто раньше не говорил мне их. В моём стремлении найти Серену мне помогали, надо мной насмехались, меня игнорировали, подталкивали, но никто не останавливался, чтобы выразить сочувствие. В горле встаёт ком.

— Спасибо.

Оуэн издаёт звук, похожий на рвотный позыв. — Какая трогательная сцена. Переходим к более занимательным теме, ради которой мы все здесь собрались, — его сиреневые глаза встречаются с моими. — Я собираюсь занять место отца в Совете.

Должно быть, я ослышалась. — Что?

— Я собираюсь занять место отца в Совете.

Нет, я всё правильно расслышала. — Отец… умер?

Оуэн склонил голову набок. — Ты думаешь, я бы не поставил тебя в известность, если бы отец умер? Хотя, согласен, такое вполне возможно. Нет, отец жив-здоров. Но я не согласен со многими его последними решениями. Со многими. Думаю, я бы справился лучше, поэтому решил выдвинуть свою кандидатуру на его место. Твоя поддержка была бы очень кстати.

— Моя поддержка? — я отталкиваюсь от машины, разорвав объятья с Лоу, оказываясь лицом к лицу со своим братцем. Со своим чокнутым братцем. — Выдвинуть кандидатуру? Так не делается.

Он пожимает плечами. — Ну, а я делаю.

— Как?

— Я с удовольствием расскажу о своём плане в деталях. Через две недели, на ежегодном собрании, я планирую…

— Не рассказывай, — я перевожу взгляд с Лоу на Габи, которые, казалось, были полностью поглощены нашим разговором. — Знаешь, какое наказание полагается за государственную измену? — Он должен знать, потому что я знаю, а я ведь ни черта не знаю. Но я помню, что случилось, когда мне было семь лет, и брат советницы Селамио попытался отобрать у неё право первородства, или когда советник Хатри умер внезапно, не назвав, кто из его двух сыновей унаследует его место.

Резня, вот что случилось. Пурпурная кровь лилась рекой. Отец никогда не отреагирует на захват своего места иначе, как кровавой расплатой. Так ещё и со стороны его ленивого, ведущего гедонистический образ жизни сына?

— Он не просто член Совета, Оуэн. Он его глава.

— Неофициальный.

— Чепуха.

— И вообще, — продолжает он, словно не слыша меня, — его видное положение может сыграть мне на руку. Многие члены совета недовольны тем, как он захватывает власть.

Безумный. Совсем с катушек съехал.

— Кто об этом знает?

— Я медленно плету сеть союзников. Устанавливаю тактические связи.

Он покойник. Мой единственный брат покойник.

— Почему?

— Это показалось благоразумным.

Я щипаю себя за нос, потому что… блять. Блять.

— Ты вообще хочешь быть советником?

Он небрежно пожимает плечами. — Почему бы и нет? Это может быть весело.

— Оуэн. Просто… — я зарываюсь лицом в ладони, а Лоу отрывается от капота машины и подходит, чтобы помассировать мне плечи в этот момент отчаяния. Наверное, он пытается успокоить меня, но я кожей чувствую его веселье.

Может, врезать им обоим? Хотя бы слегка. Тогда бы мне сразу полегчало?

Да. Да, полегчало бы.

— Мизери. Сестра моя, — он переходит на Язык. — Ты проявляешь больше эмоций, чем обычно. Ты нездорова?

Я выпрямляюсь и делаю глубокий вдох. Хотя мы с Оуэном родились с разницей в три минуты, очевидно, старшая здесь я.

— Слушай, я правда пытаюсь найти эту сучку Серену, и мне очень понравилась младшая сестрёнка Лоу, хоть она та ещё заноза в заднице. К несчастью, они оба мастера ввязываться в неприятности. Так что, если бы ты мог не усложнять мне жизнь ещё больше из-за какого-то непродуманного плана, который ты состряпал два часа назад на скорую руку…

— Три месяца назад.

— …то было бы правда… Что?

Взгляд Оуэна твердеет. — Три месяца назад, Мизери. Я начал работать над этим планом с тех пор, как узнал, что отец подумывает снова отправить мою сестру на вражескую территорию, — он обнажает клыки, и его тон стал нехарактерно серьёзным. — Я ничего не мог сделать, когда мы были детьми.