копать землю и искать червей ему было и всегда будет тяжело, а уж делать записи — тем более!

— Да, конечно, они уже не те, что прежде. Но, как всегда внушал мне Босвелл, крот пишет сердцем, а не когтями. Почерк мой будет не так красив, как раньше, но все же кто захочет — разберет.

— Что же ты будешь записывать?

— Еще не знаю, Спиндл. Возможно, я буду писать о том, что мы сделали, о чем думали. Столько книг пропало в Аффингтоне! Вероятно, пройдут годы, прежде чем тексты, зарытые тобою в Семи Холмах, можно будет откопать, если они вообще еще там. Поэтому я думаю, сейчас пришла пора писать для будущих поколений о времени, в котором мы живем. Кто-то должен начать, пусть это будем мы. Надо торопиться. Ведь если придет Крот Камня, мы захотим служить ему так, как он того пожелает. Итак, нам нужно поскорее найти место и начать работать. Мне не терпится!

— Но как же опасности Данктона?

— Какие опасности? — спросил Триффан беспечно. — Я не вижу ни одной.

— Ну, возможно, за нами наблюдают, выжидают, хотят узнать, что мы будем делать.

— Кто?

— Кроты, — прошептал Спиндл, уже не скрывая своего страха.

— Нам предрекали, что мы не выдержим Слопсайда. Большинство не верило, что можно уйти живыми из Верна. Однако мы живы. Немного побитые, ослабевшие, но в общем все те же, кроме того, мы вместе. Думаю, мы сможем выжить и в Данктонском Лесу, а теперь пойдем посмотрим, что нас ждет в Болотном Краю.

Все же чутье не подвело Спиндла. Когда они снова пустились в путь, за ними последовала кротиха. У нее были узкие незрячие глаза, морщинистый лоб, хитрое рыльце. Она старалась держаться с подветренной стороны, потому что от нее исходил гнилостный запах и потому что ей самой было удобнее следовать за ними по запаху...

Она сопела, фыркала, глубоко втягивала воздух, присвистывала носом, поводила усами: она чуяла, что их двое, они явно чужие, сильные, но устали, один слегка хромает, у него слабые передние лапы, разговаривают о летописях, об этой системе, так, будто она им знакома, одного зовут Спиндл. Выследить, куда они пойдут, а потом донести... Такие доносы вознаграждались хорошими червями. По крайней мере, раньше. Времена меняются! Однако стоит попробовать.

Слепая кротиха наткнулась на корень, упала и замерла, чтобы ее не заметили. Они и не заметили. Кротиха поднялась из последних сил и с трудом побрела за ними. Нет, не ради червей она это делала! Лучшей наградой для нее было побыть среди других кротов. Они дадут ей парочку червей и разрешат посидеть с ними немного, почувствовать, что она тоже одна из них, что она кому-то нужна. И опять фырканье, сопение, вперед, за ними, на север. Ей было так тяжело идти, так стыдно подглядывать!

Когда Триффан и Спиндл вошли в тоннели Истсайда, им стали попадаться кроты. Появился отвратительный запах, напомнивший им Слопсайд, это был запах гниения, запах нечистой и больной плоти. Вокруг валялся мусор, разлагались нечистоты, слышалась тревожная дробь чьих-то шагов, беспокойное и опасное принюхивание. Здесь ютились кроты, которые не хотели ни с кем встречаться, никого видеть, ни с кем говорить.

Вдруг возник какой-то крот. Это существо сидело скорчившись прямо перед ними. «Существо» — потому что Триффан и Спиндл даже не могли определить, он это или она, такой лохматый и свалявшийся у него был мех, такое грязное рыльце, такое бесформенное, покрытое язвами тело.

— Кто здесь? — хрипло спросило несчастное создание.

Спиндл встревожился, но Триффан не раздумывая подошел поближе.

— Мы пришли с миром... — начал он, но крот повернулся и заковылял прочь, что-то бессвязно бормоча.

Они пошли дальше. Никто больше не заговаривал, но из нор за ними пристально наблюдали запавшие глаза больных лысухой кротов с тусклой, изъеденной лишаем шерстью. Некоторые были слепы, другие совершенно потеряли рассудок, вокруг лежали мертвые и разлагались прямо там, где умерли.

— Это такая форма чумы, — сказал Триффан. В голосе его слышалось неподдельное сострадание. — Бедные кроты! — прошептал он, глядя, как они отползают, то ли от страха, то ли от стыда.

Некоторые тоннели были оставлены кротами и пустовали, несмотря на обилие червей, в других, наоборот, скопилось много кротов, как будто эти несчастные предпочитали страдать, сбившись в кучу. Говорили они лишь сами с собой в бреду или просто стонали. Появление двух чужаков встревожило их.

Только уже на выходе из Истсайда Триффан и Спиндл встретили первую кротиху, которая не побежала прочь, завидев их.

Она стояла спиной и сначала не заметила их приближения. Увидев незнакомцев, вздрогнула, но не убежала. Это была кротиха, состарившаяся прежде времени, истощенная, с запавшими глазами, но на ее теле не было язв.

— Пошли, — сказала она, вернее, выкрикнула, словно глухая, — можете взять все, правда, это не много...

Она провела их в убогий тоннель, где лежала жалкая кучка червей, а сама отрешенно присела в сторонке.

— Нам не нужны твои черви, — сказал Спиндл и повторил это еще раз, потому что она не расслышала.

— Тогда зачем вы пришли? — закричала она, с недоверием глядя на них.

— Мы идем в Болотный Край, — ответил Спиндл.

Услыхав это, она сразу сменила подобострастие на презрение. Вскинулась, встала на дыбы, молотя воздух передними лапами с обломанными когтями.

— Так вы, значит, из Болотного Края? Зачем же вы являетесь сюда, что вы суетесь, зачем беспокоите меня? Выметайтесь отсюда вон! На этой свалке тошно и без таких, как вы! Я уже сыта по горло этой вашей верой, да и другие тоже!

Они попытались успокоить кротиху, выяснить, за кого она их принимает, но она не слушала, ярость и гнев переполняли ее, и в конце концов она зашлась в ужасном глубоком кашле, и слизь потекла у нее изо рта.

— Выметайтесь! — завопила она снова, и они ушли.

Другие кроты, вероятно, слышали крики кротихи, это придало им смелости. Они столпились вокруг Триффана и Спиндла и накинулись на них с угрозами.

— За кого вы нас принимаете? — попытался узнать у них Триффан.

— За обманщиков! — выпалил один из кротов, захохотал и убежал прочь. Его сумасшедший смех еще долго блуждал по извилистым ходам.

Спиндл и Триффан выбрались наверх. Там их поджидал молодой крот. Рассерженный не на шутку таким приемом, Спиндл потребовал у него ответа:

— За кого