Взгляд в зеркало заднего вида позволил ему удостовериться в том, что он не стал жертвой собственного воображения: стоявший напротив «камаро» сделал шумный дугообразный разворот и последовал за ним.

Это уже не было случайным совпадением!

Сердце Томаса, и без того подхлестнутое кофе и сигаретой, учащенно забилось.

Что нужно этому типу?

Возможно, его приставил Тамплтон для слежки и выявления новых улик, которые инспектор сможет использовать в том случае, если они проиграют процесс и расследование будет продолжено.

Или это убийца Наташи, покушавшийся на его жизнь или, по крайней мере, пытавшийся ранить и тем самым запугать Томаса?

Гибсон решил, что так или иначе нужно избавиться от слежки. Он не мог рисковать, приведя преследователя прямо к лаборатории доктора Конзидини.

Он попытался увеличить скорость, но ему не повезло: на ближайшем светофоре загорелся красный свет.

Что делать? Машин на перекрестке не было. Убийца нагонит его через несколько секунд, целясь из окошка своей машины, как в старых фильмах про гангстеров или в полицейской хронике, показывающей кварталы Лос-Анджелеса.

Поскольку выбор был невелик, он поехал на красный свет. Когда Томас, покосившись в зеркальце, увидел, что «камаро» сделал то же самое, последние сомнения рассеялись. За ним на самом деле следят, причем в открытую!

Он еще прибавил газ, Томас любил свой мощный быстрый «порше», но, несомненно, никогда еще эти качества не были так важны, как в данный момент, когда его жизнь зависела от скорости.

Он запетлял, сознательно выбирая небольшие узкие улочки и даже переулки, и вскоре «порше» оторвался от преследователя. По крайней мере в зеркале заднего вида больше никто не маячил.

Томас вздохнул с облегчением. Прикинув, что, продолжая ехать по Нью-Йорку, он рискует снова попасться на глаза убийце, выехал за город, решив переждать где-нибудь неподалеку, чтобы, в случае если Джулио позвонит, добраться до его судебно-медицинской лаборатории можно было максимум за полчаса.

Он проехал по Вашингтонскому мосту и на съезде выбрал двухполосное шоссе.

Вдоль дороги величаво стояли ели; несмотря на всю опасность сложившейся ситуации, Томас на какое-то мгновение был захвачен этой красотой. Он подумал о том, что ему недостает общения с природой и, когда все будет позади, он сможет посвятить больше времени простым радостям, наслаждаясь видом леса, гор и озер.

Неоднократно он поглядывал назад, чтобы убедиться, что «камаро» его не преследует. Наконец он сбросил скорость почти до нормальной.

Томас посмотрел на часы. Четыре тридцать! Он попытался дозвониться до лаборатории доктора Конзидини, чтобы узнать, на месте ли тот, но передумал. У врача-эксперта была превосходная репутация, но, в конце концов, он ведь не волшебник! Необходимо дать ему время для работы над снимками.

Через несколько секунд он заметил в зеркале нагонявший его грузовик.

Поначалу это его не слишком обеспокоило: наверняка это какой-то водитель, спешащий доставить срочный груз. И потом, водители грузовиков, полжизни проводящие в дороге, славятся пристрастием к лихой езде.

Из гордости Томас не захотел дать себя обогнать и прибавил скорость. Стрелка спидометра дошла до ста сорока, расстояние, отделявшее «порше» от грузовика, возросло. Но меньше чем через минуту последний почти нагнал Гибсона. Дистанция в сто метров вскоре сократилась до пятидесяти — ничтожное расстояние при подобной скорости.

Чего именно добивался этот водитель грузовика? Обогнать его? Линия, разделявшая две полосы дороги, закончилась, встречных машин практически не было. Тогда почему он оставался позади? Возможно, «порше» набрал слишком большую скорость? Томас подумал, что в таком случае ему остается только притормозить, чтобы вежливо дать грузовику обогнать его.

Он не хотел ехать с этим типом наперегонки, хотя и был уверен в своем преимуществе. К тому же зачем испытывать судьбу, ведь можно попасть в аварию.

При первой же возможности он все же сбросил скорость и прижался к правому краю дороги, однако каково же было его удивление, когда он увидел, как грузовик надвигается прямо на него. Потом преследователь резко прибавил скорость, и его бампер навис над «порше».

Томас в ужасе нажал педаль газа и без труда оторвался от грузовика. Складывалось впечатление, что ему снится кошмар и какая-то группировка, возможно мафия, располагающая большими средствами, решительно намерена убрать его. Он попытался взять себя в руки, но в этот момент заметил впереди, в нескольких сотнях метров, вторую тяжеловесную громадину, которая буквально летела навстречу.

— Но он сумасшедший! — вскрикнул Томас.

При подобной скорости столкновение было неизбежно. К тому же сзади его нагонял другой грузовик!

Необходимо что-то сделать!

Срочно!

От безысходности Томас попытался податься влево. Грузовик сделал то же самое. Гибсон понял, что положение куда сложнее, чем можно было предположить, так как позади второго грузовика ехал третий!

Оба ряда теперь были заняты громадными машинами, водители которых непрерывно сигналили.

Их разделяли немногим больше трехсот метров. Через несколько секунд произойдет столкновение.

Томас надавил на педаль тормоза и рванул руль влево — маневр, который он неоднократно практиковал в молодости на испытательных трассах. «Порше» сделал резкий поворот, затем, развернувшись, заскользил назад в кювет, но поворотом руля Гибсон умудрился выровнять машину. Грузовик, следовавший за ним, повернул влево, чтобы подрезать, но ловкий маневр обманул его, и Томас смог увильнуть.

В зеркале он заметил, что грузовики остановились. Вцепившись в руль влажными руками, он, тяжело дыша, погнал по дороге. Звонок телефона заставил его подпрыгнуть на месте.

Это был доктор Конзидини, сообщивший, что закончил и может отдать предварительное заключение, если Томас заедет к нему в лабораторию. Перед тем как положить трубку, он коротко заметил:

— Не знаю, кто проделал все это с молодой женщиной, но эти люди явно ненормальные.

Томас впервые находился в судебно-медицинской лаборатории, и если его до этого и посещали сомнения по поводу собственного призвания к психиатрии, то сейчас они бы испарились.

Конечно, в психиатрической клинике ему приходилось сталкиваться с душевными страданиями, различными комплексами, отклонениями, маниями, но он предпочитал это порой бесконечно угнетающее зрелище перспективе ежедневно созерцать трупы, а также отдельные части человеческого тела — а именно это отличало интерьер лаборатории доктора Конзидини.

В отличие от Томаса его бывший однокашник с поредевшими седыми волосами выглядел значительно старше своих сорока трех лет. Он повел его в ту часть лаборатории, где работал над снимками. Доктор Конзидини, бросив на Томаса сочувственный взгляд, произнес с усмешкой: