руководством СССР. Спустя годы в своих мемуарах Жуков напишет: «Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существующей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развёртывания ставилась в одинаковые условия с нами». В Генштабе полагали, что немцы смогут развернуть свою группировку только через десять-пятнадцать дней после начала сосредоточения сил. Позже Г.К.Жуков признавал: «Все мы, и я в том числе как начальник Генштаба, не учли накануне войны возможность столь внезапного вторжения в нашу страну фашистской Германии, хотя опыт подобного рода на Западе в начале Второй мировой войны уже имелся».

А направление главного удара вытекало из многих разведданных, в том числе и от Р. Зорге, который в январе 1941 г. телеграммой сообщил о трёх направлениях ударов, выделяя минское, как главное. До нападения оставалось четыре с половиной месяца. Существовали и косвенные подтверждения выбранного Гитлером направления главного удара. Так за последние месяцы в ЗапОВО было выявлено несколько сот (!) диверсантов и диверсионных групп, занимающихся разрушением средств связи (повсеместно резали провода). Ни на одном другом участке ничего подобного не происходило. Но, как свидетельствуют архивы, командующий ЗапОВО генерал Павлов на это, как и на многие другие свидетельства не обратил внимание.

Заслуживающий внимания факт. Перед самой войной и после уничтожения высших командных кадров Красной Армии в 1937–1938 гг. Сталин возвеличил и приблизил к себе 3-х генералов, присвоив им звания Героев Советского Союза. Это первый любимец Сталина — генерал-лейтенант Власов (перешедший с Ударной армией на сторону Гитлера и повешенный за предательство в 1945 г.); генерал армии Павлов (расстрелянный за разгром Западного ОВО) и генерал-лейтенант Козлов, полностью отстранённый от командования (за разгром Крымского фронта).

Вот ещё пример: некий большой германский железнодорожный начальник передал советскому разведчику пакет, в котором содержалось предписание ему на 5 день после начала военных действий прибыть на станцию Минск и возглавить её деятельность. Но и это не могло поколебать ошибочное мнение начальника Генштаба Жукова. Несмотря ни на что Жуков считал главное на правление — киевское. Потому, что так считал Сталин и заставил наркома Тимошенко записать так в стратегический документ «Соображения…» на случай войны в октябре 1940 г. И это направление главного удара продержалось до начала войны. А Жуков возглавил Генштаб с 1 февраля 1941 г. и для него Сталин был непререкаемым авторитетом. И уже в первых числах июня 1941 г. подробные карты и схемы нападения, начерченные Нелидовым, были переданы начальнику ГРУ Генштаба генералу Ф.И. Голикову. До нападения оставалось почти три недели. Но и эти карты и схемы нападения, полностью подтвердившиеся через эти три недели, не произвели на Жукова и Тимошенко никакого впечатления. Кроме агентурных данных, поступивших по линии разведуправлений НКВД и НКГБ, аналогичные данные поступали и от резидентуры советских посольств в разных странах: 27 декабря 1940 из Берлина; 31 декабря 1940 из Бухареста; 23 февраля, 15 марта, 19 марта 1941 из Белграда; 4 мая 1941 из Бухареста; 22 мая и 21июня 1941 из Берлина; 1 июня 1941 из Токио; 7 июня 1941 из Бухареста; 16 июня 1941 из Парижа; 16 и 21 июня 1941 из Берлина.

А вот заявление бывшего начальника ГРУ Генштаба генерала Ивашутина: «Тексты всех документов и радиограмм, касающихся военных приготовлений Германии и сроков нападения докладывались регулярно по списку Сталину (2 экз.), Молотову, Берии, Ворошилову, Наркому обороны и начальнику Генерального штаба». То же повторил в своих мемуарах и начальник ГРУ Ф. Голиков. Так что слова о внезапности нападения нацистов на Советский Союз — лишь повторение сталинской позиции, оправдывающей бездействие «вождя народов». Совсем недавно, в связи с 45-й годовщиной со дня смерти Г.К. Жукова в «Русской планете» была напечатана статья Сергея Воскобойникова «Минное поле Георгия Жукова», в которой перед самой войной рассказывается следующее. В июне 1941 г., когда до начала самой кровопролитной войны оставались считанные дни, ТАСС рапортовал: «По данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР, лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, на до полагать, с другими мотивами…» Жуков, как никто другой, знал, что это за мотивы. Но руководство СССР, довольствующееся бескровным приобретением Бессарабии и Прибалтики, предпочитало игнорировать надвигающуюся угрозу, несмотря на зашкаливающее количество сообщений о сроках начала войны. Никакие разведданные, получаемые Сталиным, не попадали в руки Жукова, о чём он прямо пишет в своих воспоминаниях. Жуков и Тимошенко решили напроситься на приём к Отцу Народов, чтобы получить дополнительную информацию о возможном нападении Германии, так не вся информация доходила до них. На их вопрос, Сталин, попыхивая трубкой, надменно выслушал их, а затем изрёк: — То, что вам надлежит знать, вам сообщат.

На этом аудиенция будет закончена. А кусок этих воспоминаний, ярко свидетельствующий о преступной беспечности Сталина, его чванливости и самоуверенности, стоившей жизни миллионов, будет вырезан даже после развенчания культа личности, в 60-е годы.

Игнорирование советским руководством достижений военной науки

Оба наркома К.Е. Ворошилов и С.К. Тимошенко не поняли, что германо-польская война была вой ной нового типа. «В каждой войне вскрываются явления, характерные и закономерные для войн данной эпохи. Германо-польская война не составляет исключения. Наоборот, по яркости и цельности разыгравшихся в ней событий она вскрыла много нового в формах и способах ведения современной войны. Эти формы и способы оказались для отсталого польского командования неожиданными. В них-то и заключалась для поляков стратегическая внезапность, во власти которой они находились от начала до конца бурной драмы, разыгравшейся в 16 дней. За это время были применен ы новые формы и способы борьбы, которые ещё ни разу не были испытаны в действии. Германо-польская война была первой войной новых форм борьбы в действии. В этом, несмотря на все её особые условия, заключается её историческое значение, её роль в истории развития военного искусства». Так написал об этой войне Г.С. Иссерсон.

Затем в 1940 г., такой же блицкриг, как в Польше, немцы совершили на полях сражений Западной Европы сначала против Бельгии, Голландии, Северной Франции и английского экспедиционного корпуса, потом против Франции и на Балканском полуострове против Югославии. И опять руководство СССР не обращает внимания на то, что эти результаты достигнуты германцами всего за 17–18 дней. После заключения