– Ты.

– Да я мимо проезжал! Больно мне надо у твоего домадежурить! Еще возомнишь о себе невесть что! У меня тут девок знаешь, сколько?!Тебе и не снилось!

– Где тут?!

– В Коктебеле.

– Не сомневаюсь. Тут деревня большая. В деревнях всегдабаб больше, чем мужиков.

– Значит, ты наш город деревней считаешь?

– Считаю. А ты, значит, говоришь, что случайно мимоменя проезжал?!

– Случайно.

– Так вот и езжай дальше!

– И поеду!

Гоша хотел было нажать на газ, но все же задержался и сталсмотреть куда-то мимо меня, словно сквозь меня, стараясь повнимательнееразглядеть лежащий на земле мешок.

– А это что?

– Это мешок.

– Какой мешок?

– Обыкновенный, из-под строительного мусора.

– А в мешке что?

– Не твое дело.

Гоша нервно заржал и закурил сигарету.

– Ребята, вы что, хлопнули кого-то, что ли? Похоже, увас в мешке труп. Вы что, сейчас хотите от жмурика избавиться?!

– Ты чего несешь?! – Я почувствовала, как залиласьалой краской.

– А мне кажется, вы кого-то мочканули…

– Когда кажется, креститься надо.

– Ребята, неужели вы мокрушники?! – совершенно неслушал меня Гоша. – Я подозревал, что вы чем-то нелегальным занимаетесь,но никогда не думал, что именно этим. Вы что, в наш город на отстрел приехали?Надо посмотреть последние сводки, никто ли у нас не пропал.

– У нас павлин умер, – не могла придумать ничеголучшего я.

– Кто?

– Павлин. Птица такая красивая. Семейство пернатых.

– Какое семейство? – захлопал глазами Гоша.

– Пернатых! – сказала, как отрезала, я.

– Это та, которая с хвостом?

– Это та, которая с большим и красивым хвостом. Съел,наверно, что-нибудь несвежее. У вас часто просроченными продуктами торгуют. Яэто сразу заметила. У нее живот долго болел. Она в последнее время в основномкверху пузом лежала…

– Кто она-то?!

– Птица.

– Птица?!

– Птица. А сегодня вечером копыта откинула. (Лапы тоесть.) Горе у нас. Не до тебя нам сегодня. Мы ее хоронить идем.

– А чего ночью-то?

– Это чтобы никто наших слез не видел, – выдала яна-гора. – Птица эта была нашей любимицей, и нам с ней очень тяжелорасставаться Мы хотим скрыть свое горе от посторонних глаз, а тут ты…

Гоша вновь стал метать взгляды на мешок.

– А что, у вас павлин был такой большой?

– Был. Он у нас кушал хорошо. Калорийно. Все самоевкусненькое любил. Мы, бывало, от себя оторвем и ему дадим. Вот его и расперло.Он у нас словно на дрожжах рос. Ветеринара вызвали, он поставил диагноз:акселерация.

– Акселерация?!

– Она самая. Она не только у людей бывает, но и уживотных тоже.

– Хорошо, что у вас хоть верблюд не умер, а то вы быего точно до моря не дотащили. Ребята, а вы случайно не психи?!

– Психи, – ответила я голосом, полным вызова.

– Я так и подумал, когда вас еще в первый раз увидел.

– Вот и проваливай отсюда. Мы здесь сами себе хозяева.Хотим – верблюдов хороним, хотим – павлинов, и никто нам не указ!

– Тогда отщипните мне павлинье перышко, – хитроусмехнулся Гоша и посмотрел на нас с нескрываемым торжеством.

– Что?!

– Отщипните мне павлинье перышко.

– Зачем?

– Докажите мне, что это павлин. Ну, чтобы я несомневался.

– А больше ты ничего не хочешь! Может, тебе не толькоперо отщипнуть, но и глаз от павлина выколоть?!

– Я глаз не прошу, а только перо.

– Это же вандализм!!! Я никому ничего доказывать небуду!

Я повернулась к Зие и махнула рукой в сторону дома.

– Что-то у нас сегодня день не задался. В такие днинельзя хоронить братьев наших меньших. Потом павлина похороним, когда этотпридурок уедет. Неси павлина обратно в дом.

– Ты за придурка мне щас ответишь! – вспылилобиженный Гоша.

– А ты за павлина!

– Да хороните вы хоть верблюда! Психи! – злобнобросил разозленный Гоша и надавил на газ.

Мы с Зией долго смотрели ему вслед, пока его машинаполностью не скрылась из вида.

– Ну, что делать? – спросил меня Зия, заметнонервничая.

– Зия, а ты думаешь, он нам поверил?

– А почему бы и нет?

– И ты веришь в то, что эта встреча всего лишьслучайность?

– А почему бы и нет?

– Слишком много случайностей. Слишком много…

– Светлана, так что нам с павлином-то делать? Вернее,не с павлином, а с трупом?

– Как что? Хоронить. Не дома же его держать.

Оглянувшись по сторонам, мы еще раз убедились в том, что удома больше никого нет, и начали действовать.

…Стащив труп по крутым ступенькам прямо к морю, Зия положилего рядом с моторной лодкой и постарался отдышаться.

– Зия, что, очень тяжелый?

– Нормальный.

– У тебя, что ни спроси, все нормальное.

– Светлана, мы скинем труп прямо в мешке?

– А как лучше?

– Но ты говорила, что нужно привесить на шею грузило. Ясчитаю, что это не нужно. Все равно труп не всплывет и его не прибьет к берегу.

– А я считаю, что нужно. Ради собственногоспокойствия, – не уступала я.

– Для меня слово женщины – закон, – сказал своюкоронную фразу Зия и принялся развязывать мешок.

Постелив мешок на дно катера, он положил туда покойника ипривязал ему к шее увесистый камень.

– Свет, оставайся на берегу. Я недолго.